Эллен Сандерс - Жемчужина любви

– Я уже закончила. – Она повернулась к нему спиной и выехала из кабинета доктора Крюшо, который поджидал ее за дверью.

Колетт смутилась его пристального, все понимающего взгляда. Они с Оливье так кричали, что наверняка до доктора Крюшо долетало каждое слово. Тем лучше. Не придется объяснять причины, по которым она сменила лечащего врача.

– До завтра, мадмуазель Вернон.

– До завтра, – со вздохом ответила Колетт, направив коляску к выходу.

Она боялась обернуться. Вдруг Оливье следует за ней? Хотя куда больше она опасалась другого… Вдруг она посмотрит назад – и увидит лишь пустой больничный коридор.

9

Лучше бы этот день никогда не наступал.

Колетт лежала под теплым одеялом – пожалуй, слишком теплым для октября – и смотрела в окно. Дерзкие лучи утреннего солнца, еще не обжигающие и не слепящие, бесстыдно ощупывали ее лицо и тело, скрытое под бесформенным ватным одеялом. Она потянулась, надеясь тем самым придать своему телу легкость и гибкость… быть может, тогда ей удастся легко встать, принять душ, позавтракать и сделать уйму нужных, но таких скучных и будничных дел.

Колетт благодарила небеса за то, что они послали ей доктора Крюшо. Она уже самостоятельно могла передвигаться по комнате. Медленно, несмело, словно ребенок, впервые вставший на ноги.

Бывают же люди, которые любят свой день рождения, невесело подумала Колетт. Эта мысль посещала ее каждый год. Именно в этот самый день – пятнадцатого октября. Интересно, сколько мужчин и женщин, мальчиков и девочек отмечают сегодня свой праздник? Им весело или они так же грустят, как и она?

С каждым годом собственный день рождения угнетал Колетт все больше. Ей ведь всего двадцать шесть… ой, уже двадцать семь лет. Конечно, нынешний год выдался не самым удачным. Однако в целом ей не на что жаловаться. У нее есть крыша над головой, любимая работа, подруги, но… Вот в этом «но», наверное, и была причина мрачного настроения именинницы. Каждый год находилось одно-единственное «но», которое подобно ложке дегтя в бочке меда портило праздник.

Колетт взглянула на часы. Стрелки показывали половину девятого. О встрече в кафе с Мадлен и Натали она договорилась на пять… Колетт задумалась, подсчитывая, сколько у нее осталось времени. Можно не торопиться.

На процедуры ей сегодня не надо, так что у нее уйма свободного времени для того, чтобы превратиться в красавицу. При этом у нее не было ни грамма желания что-либо делать. Зачем? Праздновать то, что она на год постарела? Что еще один год прожит напрасно? Что она по-прежнему одинока и… – что уж скрывать! – несчастна. У нее не было ни любимого мужа, как у Мадлен, ни бесшабашной жизни Натали. А в этом году ей помимо всего прочего придется отмечать свой день рождения, сидя в инвалидной коляске.

День рождения подруги решили отметить в любимом кафе-кондитерской «Шармэль», где варили самый вкусный кофе и подавали самое нежное мороженое в Париже.

Колетт снова взглянула на часы и с разочарованием выяснила, что прошло всего десять минут. Боже, поскорее бы закончился этот день!

– Колетт, дорогая!

Мадлен и Натали дружно кинулись обнимать виновницу торжества.

– Поздравляем. – Натали протянула покрасневшей от смущения и внимания к своей скромной персоне Колетт маленькую коробочку.

Сердце Колетт вздрогнуло от ощущения дежавю. Такую же коробочку ей когда-то протянул Оливье… В последние дни Колетт избегала его. Она уговорила доктора Крюшо назначать приемы в те часы, когда Оливье оперирует или занят с другими пациентами. Таким образом Колетт избавила себя от необходимости поддерживать любезную беседу с бывшим лечащим врачом и любовником. Впрочем, вряд ли беседа получилась бы любезной, если бы они все-таки ненароком столкнулись в больничных коридорах.

Колетт с благодарной улыбкой взяла коробочку из рук подруги, зная заранее, что сейчас ей предстоит изобразить самую величайшую радость, независимо от того, что она обнаружит внутри. Таковы правила: именинник не имеет права обижать гостей и воротить нос от подарков, какими бы бесполезными они ни были.

Благо, что в данном случае Колетт не пришлось играть: подарок и в самом деле был изумителен.

– Боже, какая прелесть! – воскликнула она и чмокнула стоявшую рядом Натали в щеку.

– Мы специально подобрали серьги с жемчугом в комплект к твоему кулону, – пояснила Мадлен и после паузы печально добавила: – Жаль, что ты его сегодня не надела.

Колетт плотно сжала губы и подняла виноватый взгляд на подруг.

– В чем дело? – тоном суровой мамаши спросила Мадлен. – Только не говори, что потеряла кулон.

– Я вернула его Оливье.

– Но зачем?

– Не хотела, чтобы мне о нем хоть что-то напоминало, – плаксивым голосом ответила Колетт.

– Прости, подружка. – Мадлен прижала ее к груди и обняла. – Не беда. Мы купим тебе еще и кулон. Не хуже прежнего.

– Не надо. Вы и так меня балуете. Представляю, сколько стоят эти серьги. – Колетт еще раз взглянула на подарок. – Они божественны.

– А почему бы тебе их не примерить прямо сейчас? – предложила Натали. – Заказ все равно пока не принесли.

– С удовольствием. – Колетт ослепительно улыбнулась и открыла сумочку, чтобы достать пудреницу с зеркалом.

– Кстати, ты сегодня бесподобно выглядишь, – заметила Мадлен после оценивающего взгляда. – Давненько не видела тебя при параде. В последнее время ты почти не заботилась о своей внешности. Я уж начала волноваться за тебя. Когда женщина забывает о себе – она забывает об окружающих. Кому приятно лицезреть помятую, нечесаную замухрышку?

– Извините, если вам было неприятно смотреть на меня… – с обидой в голосе начала Колетт, но Натали поспешила ее успокоить:

– Нет-нет, ты ведь знаешь, что мы готовы терпеть тебя любую.

– Еще лучше, – вздохнула Колетт с ироничной улыбкой.

– Девочки, прекратите, – вмешалась Мадлен. – Колетт, ты все равно прекрасна. Особенно сегодня. День рождения – самый замечательный день в году. Жду не дождусь своего. Жером обещал подарить мне норковую шубку. Правда, здорово?

Колетт кивнула.

– У тебя такой вид, словно мы поминаем безвременно ушедшего от нас друга, – заметила Мадлен. – Колетт, встряхнись. Сегодня твой день!

Колетт заставила себя улыбнуться.

– Да. Жаль, что у меня нет Жерома или какого-нибудь Жака, который подарил бы мне хоть курточку на рыбьем меху.

Натали и Мадлен переглянулись, уловив в голосе подруги грустные ноты.

– Ты все еще расстроена из-за Оливье? – мягко тронув подругу за плечо, спросила Натали.

– Оливье в прошлом, – категорично заявила Колетт, но тут же сникла: – Да… не могу выкинуть этого предателя из головы.