Большое сердце маленького воина - Татьяна Парнищева
— И что вам там понадобилось? — она ещё сомневалась, стоит ли довериться этому парнишке.
— Может, вы мне поможете, и я расскажу вам обо всём наверху? — Бруно начинал сердиться.
У него закралось подозрение, что женщина уйдёт и не станет его выручать.
— Сперва ответь, — перешла незнакомка на «ты».
«Не отстанет ведь», подумал Бруно и покаялся со вздохом:
— Думал отыскать в погребе что-нибудь съестное… давненько ничего не ел…
— А что ты делал в лесу? Прятался от кого-то? — Гертруда, как истинная представительница прекрасной половины человечества, спрашивала теперь, скорее, не из опаски, а из женского любопытства.
Она уже поняла, что парень безобиден и не причинит ей вреда.
— Почему я должен тебе выложить всю правду о себе? — рассердился Бруно.
— Не знаю, может, потому, что я твой единственный шанс на спасение, — лукаво пропела Гертруда.
Она была рада, что встретила живую душу в лесной глуши. Ночь, проведённая наедине с собой в зловещей темноте леса, угнетала. Не хотелось бы её повторения.
— Я разыскиваю мятежников, — признался он, удивляясь про себя, как легко доверился новой знакомой.
— Да уж, в этом подвале тебе это навряд ли удастся, — она думала, как лучше вытащить парня из ямы, как руки сами нащупали верёвку, обмотавшую её пояс.
Надо же. Проходила с ней на поясе всю ночь, и даже не почувствовала дискомфорта. Видно, хорошо приложилась головой, что забыла её отвязать в лесу.
Ловко распутав свободный конец, она бросила его пареньку, сама легла на край ямы и ухватилась руками за брусья, вколоченные вокруг неё.
— Боюсь, ты меня не удержишь, — Бруно с сомнением покосился на худенькую фигурку над ним.
— А ты не бойся, и всё получится, — с усмешкой ответила Гертруда.
— Ну же, я жду. У меня нет времени на пустые уговоры, — подначила вдогонку.
Бруно ухватился за верёвку, обмотал её вокруг запястий, и стал медленно взбираться вверх, опираясь ногами о земляные стены погреба. У него были крепкие руки, но выдержит ли эта щупленькая женщина его вес? Не утянет ли он её, падая вниз?
— Ну же… ещё немного, — напрягаясь всем телом, поддержала его Гертруда.
Костяшки её пальцев побелели от напряжения, так крепко она вцепилась ими в доски, врытые вокруг ямы. Незнакомец был уже совсем близко. В серых утренних сумерках она смогла разглядеть его усталое перепачканное лицо. У паренька были светлые волосы, спадающие на широкий открытый лоб. Чуть грубоватые черты нисколько его не портили. Большой, упрямо сжатый рот, волевой подбородок…
Гертруда расцепила пальцы правой руки и ухватилась ею за руки парнишки, судорожно сжимавшие натянутую до предела верёвку.
— Ну давай, ты молодчина! Ещё чуть-чуть… — подбодрила она Бруно.
Её поддержка словно придала ему сил. Он оттолкнулся ногой от земляной стены ямы, сделал рывок вперёд и уцепился за край одной из досок. Ещё рывок, и Бруно, подтянувшись, перевалился частью туловища наверх. Не сразу встал, выравнивая дыхание и искоса поглядывая на свою спасительницу.
— А ты сильная! — не удержался от похвалы, любуясь прекрасной незнакомкой.
Она отличалась от всех, ранее встречаемых им женщин. Судя по виду, она не простая деревенская жительница. На обычную горожанку тоже не похожа. Платье, заметно успевшее пообтрепаться от прогулок по лесу, сшито из дорогой ткани. Тонкие запястья с хрупкими пальчиками явно никогда не знали тяжёлой и грубой работы. Да и сама внешность, то, с каким достоинством держится эта женщина, речь; всё говорило о её непростом происхождении.
— Ну, со мной тебе всё понятно. А что такая красотка делает одна посреди леса?
— Вот она, мужская благодарность, — усмехнулась женщина.
— Вместо спасибо тут же расспросы, едва прикрытые грубой лестью.
— Почему же грубой? — обиделся Бруно.
— И вовсе это не лесть. Вы и правда очень красивая.
Он незаметно смутился, снова перешёл на «вы». Перед ней Бруно терялся, не знал, как вести себя с ней. Насмешливая, прекрасная, сильная. Удивительная женщина. И очень бесстрашная.
— Я ищу мужской монастырь. Ты, случайно, не знаешь к нему дорогу?
Вот так история! Похоже, им не по пути. А жаль. Из незнакомки вышла бы идеальная попутчица. Наверняка любая дорога с ней оказалась бы приятной.
— Я как раз иду из него. Могу показать, откуда пришёл. Но боюсь ошибиться. Немного и сам заплутал, петляя по лесу. А зачем он вам?
— Слишком много вопросов, — нелюбезно ответила она.
Потом добавила с лёгкой улыбкой на нежных губах:
— Могу одно сказать: тебе тоже туда.
— Мне?! Но я ищу мятежников… погоди…
Бруно окончательно растерялся. Гертруда продолжала молча улыбаться, наслаждаясь его растерянностью.
— Они там? В монастыре? Но как же… там же одни монахи живут…
— Как тебя зовут? Меня Гертруда. Предлагаю познакомиться, ведь нам предстоит общая дорога, судя по всему.
— Я Бруно. Получается, столько сил и времени зря потратил…
— Сожаление по тому, чего не исправить — одно из самых бесполезных занятий, придуманных людьми, — мудро изрекла она, доставая из кармана и разворачивая тряпицу с хлебом и холодным мясом.
Прежде чем разделить еду поровну, Гертруда поднесла свёрток к лицу, принюхиваясь. Порядок. За ночь еда не успела испортиться. Путница так и не перекусила в дороге, не давая себе ни минуты на остановку и желанный отдых.
Бруно поначалу скромничал, но, глядя, с каким аппетитом новая знакомая кусает от только что приготовленного бутерброда, с жадностью набросился на свой. К сожалению, погреб, куда он забрался в попытке поживиться чем-нибудь съестным, был пуст. Его давненько не использовали по назначению, еды в нём не нашлось.
— Спасибо, ты спасла меня во второй раз, — искренне сказал он, аккуратно собирая оставшиеся хлебные крошки с ладони и закидывая их себе в рот.
— Рада, что смогла тебе помочь, — с иронией заметила Гертруда, отбрасывая в сторону, ставшую уже ненужной, тряпицу.
— Ну что, продолжим свой путь, — она встала, отряхивая платье, в ожидании поглядев на Бруно.
… Он имел весьма далёкое представление о том, откуда забрёл сюда. Нерешительно озирался по сторонам, топтался на месте. Гертруда поняла: Бруно не знает, куда им идти.
— Что ж, тогда пойдём в сторону, которой придерживалась до встречи с тобой, — она взяла ситуацию в свои руки и смело зашагала прочь из разрушенной деревушки.
— Когда наступит ночь, будет проще. Мы сможем ориентироваться по звёздам.
Они почти не разговаривали, каждый увлечённый собственными мыслями.
Бруно сожалел, что не доверился монахам, не спросил про мятежников. Но кто мог подумать, что монахи — и есть те самые мятежники?
Ещё о том, какого
