Екатерина Романова - Целительная сила любви

Ольга решила не выходить из бани, пока не уйдет Метелин, и накинула на дверь увесистый, кованый крючок. Баня при необходимости могла выдержать небольшой штурм. Поэтому Оля почувствовала себя спокойно и принялась неторопливо одеваться.

И чего это Дуня титьки свои напоказ принялась выставлять, злилась Ольга. И тут же оправдывала неразумную девку, что та не по бесстыдству своему, а по болезни, от волнения, да и вообще потому, что для нее Александр Николаевич и не мужчина вовсе, а самый обычный врач. Бесстыдное жеманство Дуни она тоже с легкостью отписала на счет помутнения рассудка. А о Метелине рассуждала уже бойко и не таясь, как, дескать, он мог, негодный развратник, на девичью грудь с таким выражением лица глазеть? Неужто не понимает, что к обмороку грудь не имеет никакого отношения?! В общем, Ольга просто ревновала и злилась, хотя ничего такого раньше за собой не замечала.

Тем временем подоспели дюжие мужики, которые втроем с легкостью подхватили Дуню и отнесли в комнаты для прислуги, расположенные рядом с «владениями» кухарки. Метелин ушел вместе с ними, а Акулина терпеливо дожидалась под дверью бани свою любимицу и торопила ее.

— Все, Ольга Григорьевна, выходите ужо! Ушли все. И бесстыдницу уволокли тоже. Будете ли продолжать мыться, может, еще кого позвать к вам?

— Нет, Акулина, не надо совсем. Я уже оделась и выхожу. Дуня меня помыла, а когда парила, почему-то упала. Никогда не замечала, чтобы у Дуни в бане слабый дух был!

— Да шельмует она, Ольга Григорьевна! Или теперь вас Ивановной величать? Старая я уже, никак не возьму в толк… Дуня — чертовка и развратница! Разве не видите вы, как она барину зенки свои строила? Будь я барыней, пороть бы приказала!

— Да ладно уж тебе, Акулина! Дуня просто любит нравиться. Негоже, конечно, этой слабости предаваться перед светлым церковным праздником, но в остальном ее греха нету. Она ведь и правда без чувств упала.

— Нету в ней никакого чувства, матушка! Эх, кабы было чувство! А то в такой туше души, как в тряпичной кукле, одни цацки на уме! Вот кабы вы, не приведи Господь, упали, я бы поняла, хоть и не представляю, где это у тебя, маленькая, душа-то держится?!

Ольга рассмеялась. Акулина любила разговаривать на простоватый лад и в шутку относилась к ней, как к маленькому ребенку. Веселая кухарка только две вещи любила в жизни — готовить и балагурить.

Ольга отправилась проведать Дуню, но дверь оказалась запертой, а под ней сидел бледный Тюрин.

— Василий, что ты здесь делаешь? — удивилась Ольга. — Ты же должен был в лавку ехать?

Тюрин покраснел, явно засмущался, но ответил с вызовом:

— Не работает она сейчас. К явлению Святого Духа все готовятся, к святой Троице, а я нынче в деревне на постое. — И более тихо добавил: — У бабки Матрены. *

— У Дуниной родственницы? — еще больше удивилась Ольга. — И как Матрена поживает?

— Глуха, почти слепа. Дуня ее последняя надежда. Не знаете, что с ней в бане приключилось?

— Сама не понимаю, Василий! Никогда такого не было с Дуней, она баню пуще всего любит, просто обожает! Всегда самый горячий пар себе устроит, никогда пониже не ляжет. Всякие хитрости женские банные знает. А тут и не побыли совсем, как она без чувств упала. Что Александр Николаевич-то говорит?

— Да ничего! Двери запер и сказал, что осмотреть ему ее нужно.

— Ты не переживай. Александр Николаевич хороший лекарь, он о ней позаботится, ступал бы домой. Только Матрене не говори пока ничего, чтобы она не пугалась раньше времени.

— Нет, Ольга, я подожду, — с нажимом сказал Тюрин. — Дуня хорошая девушка. Мы с ней очень поладили, пока все о твоей болезни переживали. Она молилась усердно очень и помогала во всем. Я хочу увериться, что она здорова.

Ольга пожала плечами и отошла от дверей. Рядом, в маленькой зале, стоял столик для рукоделия. Ольга не любила этого, но пойти к себе и предаться смешиванию разных лекарств она не могла, поэтому пришлось изобразить заинтересованное отношение к цветной пряже.

Метелин вышел из комнаты через час. Все это время нервный Тюрин почти не разговаривал и постоянно курил трубку. На всеобщий шум прибежал даже Расточный, который теперь жил в усадьбе, чтобы не оставлять Ольгу одну да и чтобы не дальний путь был на службу.

После истории с наследством как-то получилось, что и Расточный, и Тюрин стали считаться чуть ли не членами семьи, тем более что и семьи-то как таковой не было.

Алекс усмехнулся, увидев процессию, собравшуюся в зале рядом с комнатой. Задержал глубокий, задумчивый взгляд на Тюрине и нараспев произнес:

— Приветствую вас, друзья мои! Не много ли чести для одной лишь крепостной девки? Ничего, собственно говоря, и не приключилось, обычный обморок, от жары. — При этом он дурашливо раскланялся и театрально склонился к Ольге:

— Оля, тебя я приветствую особо. Слышал, что сегодня к ужину ты снимешь траур и предстанешь к нам обновленной. Но и так я счастлив видеть тебя безмерно! Ты не представляешь даже, каким счастливым и беспечным ты сегодня меня сделала!

Ольга сначала покраснела, потом побледнела. И едва не убежала из комнаты. Учитывая то, что Александр битый час «осматривал» в комнате раздетую Дуню, сказанное им казалось ей просто оскорбительным. Она решительно не понимала, что он говорит и зачем это делает. Присутствие Расточного и Тюрина только усугубляли ее негодование и смущение.

— Оля, не убегай! — уже серьезно добавил Алекс. — Совсем не этого я хочу, поэтому не вздумай воспринимать мои слова как обидные. Когда же сегодняшний ужин?!

Последние слова он прокричал, уже отойдя от Ольги, и все заметили, что он чем-то очень воодушевлен.

Тюрин подскочил, как обожженный.

— Могу ли я удостовериться, что Дуня действительно здорова?! — с вызовом произнес он.

— Нет! — неожиданно серьезно ответил Алекс и преградил ему дорогу. — Сейчас она спит, и впредь ей надо много отдыхать, насколько позволит хозяйка, а также следить за своим здоровьем.

— С ней что-то не так?! — с раздражением спросила Ольга, которую очень утомляло его непонятное паясничанье.

— О нет, все вполне закономерно. Не хочу строить поверхностных суждений, но у меня есть веские основания предполагать… Как это говорят по-русски? Вот! При-не-сет в по-до-ле! — Алекс картинно изобразил некое подобие акцента, улыбнулся окружающим, но произведенным эффектом остался недоволен.

Ольга в негодовании выскочила из комнаты, не желая участвовать больше в этом балагане. Весть стала для нее ужасной, потому что она прекрасно понимала, каким позором для девушки может обернуться эта история. За Дуню она переживала даже больше, чем за себя, бедняжку теперь никто не возьмет замуж! Даже если все так, Алексу следовало промолчать, тогда можно было бы как-то скрыть позор. А если он ошибся, то слухи теперь испортят бедной Дуне всю жизнь! С этими мыслями Ольга убежала к себе в покои.