Эми Эндрюс - Любовь не выбирает

— И что?

— Она вот уже несколько дней ее почесывает. Мне не нравится форма родинки, и у этой женщины такая бледная кожа… Ты ее знаешь достаточно хорошо, чтобы спросить, консультировалась ли она с кем-нибудь по этому поводу, и если нет, то, может быть, посоветуешь это сделать? Я бы могла сама, но мне не позволено разговаривать с судьей.

Макс был ошарашен. Две недели он выслушивал дурацкие выдумки Али о том, как она поменяет род деятельности и кем станет после суда, но… она врач до мозга костей.

Сначала она прочитала ему лекцию по поводу прививки от ветрянки, потом помогла Хелен с артритом, потом дала совет, как лечить раздражение на коже одному из судебных репортеров, и теперь судья. Не говоря уже о том, как она мгновенно вытащила из сумочки пластырь, когда на улице упала девочка и оцарапала коленку. А пастилки от боли в горле, которые она вручила Джемме?

Нравится это ей или нет, но Алейша Грегори — прирожденный врач.

— И это говорит женщина, которая хочет стать стюардессой, — пробормотал он.

Али знала, что ей надо прекратить давать медицинские советы. Но прежде… пусть судья все же покажет свою родинку специалисту.

— Значит, твой ответ — нет?

Макс понял, что ему не отвертеться:

— Я поговорю с ней.

Али улыбнулась и подмигнула Кэт:

— Спасибо.

Макс усмехнулся и постарался стереть в голове картинку: он с Али в тесном туалете в самолете, юбка обмоталась вокруг ее талии…

— А теперь скажи «Спокойной ночи», — прошептал он в телефон.

— Спокойной ночи, — со смехом ответила Али.

Кэт наблюдала за подругой:

— Как я вижу, вы, ребята, мило поладили.

Али поправила одеяло и отвела глаза:

— Он мой адвокат, Китти Кэт. Ничего больше.

— Я просто говорю…

— Не надо. — Али не хотела, чтобы Кэт строила воздушные замки на ее счет. — Мы оба пережили несчастье, и он — мой адвокат. Помимо всего прочего, мне кажется, он все еще любит свою бывшую жену.

Али впервые произнесла это вслух, и ей тут же стало тяжело на душе. Их с Максом секс был похож на цунами, но это не означало, что его чувства были задеты.

Кэт сжала ей руку:

— Правильно. В таком случае не втюрься в него.

Али кивнула:

— Не втюрюсь.

Али проснулась на следующее утро в ужасном состоянии. Ее тошнило.

Уверения Макса в том, что они выиграют дело, не помогали. А глядя на свое отражение в зеркале, на восковое лицо, темные круги под глазами, она окончательно разуверилась в победе.

Чтобы хоть как-то себя подбодрить, она открыла флакон с ванильным маслом, капнула на пробку и смазала кожу на шее и за ушами.

После того дня, когда Макс заявил ей о том, как это на него действует, она ни разу не пользовалась ванильной эссенцией. Стоило ему поднять на нее взгляд, она читала в его глазах страсть. Намного опаснее было то, что у нее внутри разгоралось ответное сильное желание.

Но сегодня ванильное масло ей совершенно необходимо. Если она хоть немного не успокоится, то ей грозит кровоизлияние или глаукома. Так что сегодня любые средства хороши.

Али вдохнула сладкий запах, напоминавший ей, как они пекли кексы с Зои, о жженом сахаре, которым они поливали сверху кашу, а также о крошечной булочной в полуподвальном этаже в Риме. Счастливые воспоминания. Али улыбнулась — она понемногу успокаивалась.

И вдруг увидела перед собой серые глаза. Серые, как пучина. И почувствовала дрожание крыльев носа у своего горла.

Все внутри у нее перевернулось.

Макс был поглощен изучением записей по делу на лэптопе, когда на него повеяло ароматом ванили. Он резко обернулся и увидел в дверях Али.

— О господи, Алейша, — простонал он.

— Прости. Я очень нервничала, и мне необходимо было успокоиться. Я подумала, что, если выпью для этого с утра пораньше красного вина, это не произведет хорошего впечатления на судью.

— Все в порядке, — сказал он, хотя это было далеко не так.

Али видела, каким усилием он пытается обуздать желание. Видела по его глазам — как они затуманились. Она сделала шаг назад:

— Я подожду тебя, — и скрылась.

Макс со вздохом снова уставился в лэптоп. Еще один день. И его надо пережить.

За несколько недель близкого общения с Али каждая клеточка его тела молила о том, чтобы он ее коснулся.

Сегодня эта пытка кончится. Больше никаких слушаний по выходным. Никаких рукопожатий, ободряющих похлопываний по плечу. Сегодня в конце дня он попрощается с ней и уйдет. Потому что он слишком глубоко вник в это дело. И к ней слишком опасно приблизился. Он ведь поклялся после Тори, что покончил со связями. А что теперь? Теперь он по уши завяз в такой связи. Черт, за несколько недель знакомства он узнал об Алейше Грегори больше, чем знал о собственной жене.

И еще он точно знал, что Али не интересует связь с ним.

А его — связь с ней.

То, что происходит у них сейчас… должно закончиться. Сегодня.

Но так получилось, что к концу дня дело не было закрыто. Неожиданные сбои электроэнергии насторожили службу безопасности, и из здания всех дважды эвакуировали, на что ушло три часа. Заключительные спорные вопросы пришлись на конец рабочего дня, и судья решила отложить вынесение решения до утра.

У Али тошнота подступала к горлу, она не знала, что делать — плакать или топать ногами, когда встала вместе со всеми при уходе судьи. Она психологически подготовилась к судьбоносному решению, и оно было сорвано.

Ей предстоит вернуться в суд завтра и снова все это выносить.

Макс повернулся к ней.

— Мне очень жаль, — сказал он.

Она бессильно опустилась на стул:

— Ты здесь ни при чем.

— Завтра все закончится очень быстро, — заверил он. — Ты даже не должна появляться.

Али подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза:

— Должна.

Макс понимающе кивнул. Она сильная женщина.

И мужественная, раз высидела столько дней в суде, где стоически слушала, как ее жизнь выворачивают наизнанку, и не дрогнула.

Ни одна женщина не вызывала у него такого восхищения.

Через пятнадцать минут Али и Макс спускались вместе в лифте. Лифт был наполовину заполнен людьми, кабина двигалась рывками, и Макс ухватился за перила, чтобы случайно не задеть Али. Он старался не вдыхать сладкий ванильный аромат. Но лифт был старый, как и само здание, и опускался очень медленно. Макс боялся, что не сможет долго задерживать дыхание.

К несчастью, лифт останавливался на каждом этаже, впуская людей. На пятом этаже вошла большая шумная группа, и Макс с Али оказались прижатыми к задней стенке подобно сардинам в банке.