Светлана Бестужева-Лада - Фарфоровая кукла

— Тоже благодаря твоему замужеству?

— Нет. Благодаря тому, что Андре — твой сын. А мой отец — твой единокровный брат, то есть одновременно приходится дядей собственному внуку.

Андрей буквально упал в кресло и ошарашено уставился на Жанну. Он никак не мог понять, что за хитрая паутина судеб сплелась в их семье, какие потрясающие парадоксы преподносит жизнь мирным обывателям. Оказывается, у него был старший брат. Оказывается, отец уже был женат однажды, но почему-то скрыл это ото всех, даже от мамы. И его первая жена почему-то оказалась во Франции.

— Ничего не понимаю, — простонал он. — Объясни все толком, иначе это какая-то бразильская мыльная опера получается.

— Объясню. Только давай все-таки оденемся и выйдем в гостиную. А еще лучше — в твой кабинет.

— Мы пойдем в комнату моей матери, — неожиданно для самого себя заявил Андрей. — Я не был там после ее смерти. А в мастерской взял только то, что предназначалось для вчерашней выставки. Кстати, нужно будет узнать, все ли продано.

— Насколько я заметила, почти все. Что ж, пойдем в чертог Снежной Королевы. Надеюсь, чары давно развеялись.

— Ты до сих пор ненавидишь ее? — грустно спросил Андрей.

— Сейчас уже нет. Давно нет. Мне ее… жалко. Она ведь прожила от начала до конца выдуманную жизнь. И, слава Богу, так и не узнала, что никогда не была по-настоящему законной женой твоего отца, не могла гордиться тем, что она — Лодзиевская…

Андрей открыл белую лакированную дверь, и Жанна увидела комнату, которая иногда виделась ей в кошмарах. Тот же холодный отблеск перламутра, те же приглушенные тона, тот же полусвет, полумрак.

— Давай зажжем камин, — вдруг предложила она. — Я люблю живой огонь.

— Хочешь изгнать ее призрак? — усмехнулся Андрей. — Подожди, я прикажу принести еще кофе.

Он нажал кнопку звонка и через несколько минут появилась горничная. Выслушала приказание и бесшумно удалилась.

— А где Алевтина? — спросила Жанна.

Андрей помрачнел.

— Через три года после твоего отъезда у нее случился тяжелый инсульт. Маме удалось устроить ее в прекрасную больницу, но…

— Но она не захотела выздоравливать, — закончила его фразу Жанна. — Бедная Аля! Неужели Аделаида Николаевна не могла нанять сиделку и оставить старуху дома?

— Мама не выносила больных людей, — пробормотал Андрей. — Она говорила, что они отнимают у нее жизненную энергию.

— А как же твой отец? Он никогда не болел?

— Ему было некогда. Он умер скоропостижно от инфаркта. Прямо в своей мастерской.

— Повезло, — сухо прокомментировала Жанна. — Иначе не миновать бы и ему больницы. А, вот и кофе. Ну, что ж, слушай, история интересная, хотя и немного запутанная. Так что будь готов к неожиданностям.

— Я уже понял, что никакой я не Лодзиевский, а внебрачный ублюдок…

— Ты ничего не понял, Андрюша, — мягко сказала Жанна, слегка прикасаясь к его руке. — Впрочем, ты совершенно не знаешь бабушку Марину. Она никогда не причинила бы зла ни твоему отцу, ни твоей матери, ни тебе. Просто сохранилось ее свидетельство о браке с твоим отцом, и благодаря господину Дарси ей с папой не пришлось умирать с голоду. Во Францию ее с новорожденным сыном привез из Крыма капитан какого-то итальянского корабля — за ее единственную и последнюю драгоценность: бриллиантовые серьги, свадебный подарок твоего отца. Рожать она приехала в Киев, к родителям, а пришлось всем вместе бежать в Крым. Родители погибли по дороге. Бабушке повезло: она выжила, добралась до Ялты, попала на корабль. В пеленках моего отца был спрятан ее единственный документ — свидетельство о браке с твоим отцом. Архивы в Киеве сгорели, так что других доказательств этого брака не было.

— Почему же она после войны не вернулась в Россию? То есть в СССР к мужу…

— Нам с тобой трудно представить себе те времена. Твой отец был очень знаменит и обласкан властями, но если бы узнали, что его законная жена несколько лет прожила во Франции, да еще добилась наследства семьи Лодзиевских… Они оба погибли бы в лагерях, а мой отец попал бы в детский дом — совсем под другой фамилией. Нет, она боялась даже написать ему с верной оказией. А потом узнала, что он снова женился и у него родился сын. Ты, Андрюша. И для тебя ничего не изменилось: ты по-прежнему знаменитый архитектор, сын знаменитого отца. А за родственников за границей теперь не преследуют. Впрочем, ты формально и не родственник, твой сын носит совсем другую фамилию.

— Вот это-то меня и бесит, пойми! — закричал Андрей, вскакивая на ноги. — Нас разлучили обманом, и меня, и тебя оболгали и унизили в глазах друг друга…

— Заметь, — негромко сказала Жанна, — мы оба этому поверили. И даже не попытались встретиться или написать письмо, чтобы прояснить ситуацию. Смертный грех гордыни…

Андрей хотел было что-то сказать, но внезапно осекся. Если Жанне предъявили пусть и фальшивое, но все-таки его собственной рукой написанное отречение от любви, то он поверил на слово. Правда, это было слово его матери, а он никогда и мысли не допускал, что Ада Николаевна может солгать. Промолчать — да, приукрасить действительность — бесспорно, устроить маленькую мистификацию для усиления собственной загадочной притягательности — да сколько угодно! Но лгать… Его мать никогда не лгала.

Или — лгала всю жизнь и всей своей жизнью, чтобы сохранить ее достойный, в понимании самой Ады, уровень?

В результате его собственный сын уже наверняка ходит в школу, только под другой фамилией и зовет отцом другого человека, а настоящий отец только сегодня вообще узнал о его существовании. Любимая женщина замужем за другим, а развод у католиков — дело канительное, да и хочет ли сама Жанна что-то менять в своей устоявшейся жизни?

Ах, мама, мама, что же ты наделала! И все равно от судьбы не ушла: скончалась в точно предсказанный срок, правда, молодой и прекрасной.

— Что же нам делать? — вслух спросил он, ни к кому не обращаясь.

— Жить, наверное, — пожала плечами Жанна. — Работать, творить, любить…

Она осеклась. Напрасно было сказано последнее слово, Андрей может понять его совершенно неправильно. Какой бы он ни был, она до сих пор любила его, теперь она это четко понимает. Именно поэтому не ладилось у нее с личной жизнью там, во Франции, потому что ее любовники, точнее, один мимолетный любовник, ничем не был похож на Андрея. Но признаваться ему в своих грешках она не собирается, это ее личное дело. Да и он вряд ли вел тут без нее монашескую жизнь…

— У тебя кто-то есть… там?

Ну вот, так она и знала.

— Конечно. Мать, отец, бабушка, ее друг он же мой муж, мой сын.