Виктория Паркер - Заменить тобой весь мир
– Клаудиа, ты меня слышишь?
– Да, мне плохо. Очень плохо.
Ладно, ненависти не осталось, но что же пришло ей на смену? Нужно расставить все по местам, ни на секунду не забывая, что она ему не нужна. Но как же неприятно осознавать, что ей удалось отпугнуть мужчину одним-единственным поцелуем… А если подумать, она ведь по большому счету ничего не знает об этом человеке. Ему каким-то непостижимым образом удавалось обнажать ее, даже не прикасаясь к одежде, но сам он оставался для нее загадкой.
– Я прикажу остановить машину.
– Не нужно, просто… Это нервы, всего лишь нервы. Едем дальше.
Они сидели совсем близко, и Лукас не сводил с нее пронзительного взгляда.
– Dios, как же сложно находиться с тобой рядом. Одна бесконечная агония.
Вот оно! Но как же все-таки больно…
Она слегка отстранилась:
– Точно, агония.
Сама она сгорает от желания, а ему одно ее общество противно.
Лукас сдавленно зарычал:
– Клаудиа, посмотри на меня! – Дождавшись, пока она выполнит приказание, он глубоко вдохнул. – Как же с тобой сложно. Скажи, что ты сейчас чувствуешь?
– Агонию. – Слово скользнуло с языка прежде, чем она успела его прикусить.
– Si, агонию. Как и я.
Невольно взглянув на его бедра, Клаудиа задохнулась, увидев плотно натянутые на промежности брюки. Не может же он…
– Понятно, – выдохнула она еле слышно.
Снова схватив ее за подбородок, Лукас заставил ее посмотреть себе в глаза.
– Ничего ты не понимаешь, Клаудиа. По-твоему, я мог так жадно тебя ласкать и ничего при этом не чувствовать?
– Я подумала… может, ты со всеми так целуешься…
Лукас закатил глаза:
– Ценю твою веру в мои таланты.
– И ты отстранился. Буквально оттолкнул меня!
– Si. – Он резко убрал руку. – Чтобы спасти свой рассудок и твою честь. Потому что еще секунда – и я бы уже не смог остановиться.
– Так тебе все-таки понравилось?
Лукас устало потер лицо:
– И теперь я, кажется, кое-что понял. Скажи, что ты видишь, глядя в зеркало?
Покачав головой, она чуть-чуть отодвинулась.
– Вот именно об этом я и говорю. Тебе не нравится то, что ты там видишь.
Клаудиа закусила губу. Зачем так на нее давить? По правде говоря, она уже даже и не помнила, когда последний раз по-настоящему разглядывала свое отражение.
– Но почему? Я, не переставая, задаю себе этот вопрос, потому что ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо встречал.
От удивления Клаудиа даже рот приоткрыла.
– Что, ничего отвечать не станешь? Похоже, я наконец-то отыскал второй способ заставить тебя замолчать. Нужно запомнить на будущее.
– Прошлый вариант мне больше понравился.
Лукас грустно рассмеялся:
– Даже не мечтай.
– А почему бы и нет? Если мы оба этого хотим… Почему бы просто не…
– Я сказал – нет! И не смотри на меня так!
– Как?
– Этими знойными глазами, да еще так надув сексуальные губки. Я… – Зарычав, Лукас откинулся на спинку сиденья.
У нее сексуальные губы?
– И что в этом плохого?
– Плохо то, что, даже несмотря на твою красоту, мне нельзя к тебе прикасаться. И дело не только в моей должности при дворце. Дело в моем образе жизни. В моих правилах. Ты совсем не слушала, что я вчера говорил? Я просто занимаюсь сексом. Без каких-либо обязательств и осложнений.
– Неужели? – Эта мысль почему-то ее взбудоражила. А она еще никогда не делала ничего будоражащего.
– Всего лишь простой, ни к чему не обязывающий секс. Короткое развлечение с незнакомыми женщинами. С женщинами, которые понимают, что потом я уйду и никогда больше к ним не вернусь.
Холодные расчетливые слова… Только уходит не он один. Рано или поздно уходят все. Только на этот раз уйдет она сама. После этой поездки они больше никогда не увидятся.
– Si, теперь ты наконец поняла, – выдохнул он с явным облегчением.
Да, поняла. Он использует женщин, но разве они сами его не используют? Для удовольствия? И что в этом плохого? Теперь она знает, что притяжение взаимно, и может вдоволь поэкспериментировать с собственным телом, познавая все новые чувства и ощущения. Стоило ему лишь прикоснуться к ней губами, и она сразу же обо всем забыла. А что будет дальше? К тому же так приятно чувствовать себя желанной. Хотя бы раз в жизни. А больше она никогда и никому не доверится.
– Я черствый и бесчувственный, – выплюнул Лукас. – Я не тот человек, к которому стоит привязываться. Comprende?
Клаудиа кивнула:
– Я не глухая и все отлично поняла.
И меньше всего на свете ей хочется к кому бы то ни было привязываться. Через три недели она вернется домой, в Лондон, к Бэйли, и все это останется в прошлом. Она готова доверить этому человеку свою жизнь, но сердце она никогда и никому не доверит. Слишком уж хорошо она знала цену, которую приходится платить за любовь. И цена эта – разбитое сердце и бесконечное отчаяние.
– Хорошо. – Лукас удовлетворенно кивнул.
– Ты просто занимаешься сексом и не вступаешь в какие-либо отношения. А потом сразу уходишь. И находишь меня… прекрасной? Верно?
Лукас удивленно моргнул:
– Да.
– Вот и хорошо. Я тоже хочу всего лишь секса.
– Madre de Dios! – Он вскинул руки, словно моля небеса о терпении.
– Я серьезно.
– Серьезно? Ну что ж, мы уже давно убедились, что у тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.
– Но…
– Никаких но. Это невозможно.
Несколько секунд Клаудиа неподвижно смотрела на Лукаса, стараясь не думать о том, что сделала не так. Была слишком настойчива? Недостаточно обольстительна? Или она просто не похожа на привычных ему женщин?
Ладно, к черту! Он сам сказал, что ей все под силу, и так просто она не сдастся.
Глава 9
Туфли, плиссированная юбка небесно-голубого цвета… Как же мало нужно, чтобы полностью преобразить женщину…
Подобрав Клаудии гардероб в бутике, они прогуливались по утопавшему в цветах городу, когда перед ними вдруг остановилась маленькая девочка и протянула Клаудии букетик сирени.
Уставившись на девочку, как на привидение, та потрясенно выдохнула:
– Так красиво. Никогда не забуду этот первый в моей жизни букет. Спасибо.
Лукас невольно вздрогнул. Разве это возможно? Неужели родители никогда не присылали ей цветов? Даже на день рождения? Перед его мысленным взором вдруг встала картинка из прошлого.
Его девятый день рождения. И грустная мама, пытавшаяся улыбаться, несмотря на боль в сломанной челюсти. Завернутая в ее любимый шарф коробка с машинкой. Ярко-красная «феррари». До этого у него никогда не было таких ярких игрушек. Крепко зажмурившись, он вдруг понял истинную цену того подарка.
