Эстер Роузфилд - Тропою страсти

Джесс воспряла было духом от перспективы посвятить остаток дня тому, чтобы хорошенько выспаться, но тут же сникла, поскольку в ее душу начали закрадываться смутные подозрения.

— Значит, сегодня мы можем отдохнуть? — невинно поинтересовалась она, ничем не выдавая своих опасений.

— Я же только что вам сказал! — раздраженно воскликнул он. — Мы отправляемся на остров. Кстати, нам пора собирать вещи, — добавил он, глядя на часы. — Парень, который нас повезет, хочет отправиться примерно через полчаса.

— Вы шутите! — ужаснулась Джесс. — Ну признайтесь, что вы шутите!

— С какой стати, черт возьми, я должен шутить! И почему вы…

— Потому что на море жуткий шторм, вот почему! — пролепетала Джесс, тыча рукой в сторону моря.

— Не будьте такой трусихой. Человек, который взялся нас подвезти, собирается попасть на остров во что бы то ни стало, вряд ли он стал бы это делать, если бы был риск.

— Если он зарабатывает себе на жизнь перевозкой людей на остров, то едва ли он может позволить себе отказаться!

— Знаете, Джесси, если вас пугает все, что связано с водой, так бы сразу и сказали, — проворчал Луиджи, сердито шагая мимо нее к двери.

— К вашему сведению, я совершенно не боюсь воды, — холодно сообщила Джесс, даже не пытаясь понять, как такая нелепая идея могла прийти ему в голову — выходить в море в такую непогоду. — Просто я испытываю элементарное чувство самосохранения!

— Между прочим, — протянул он, — нас взялся подбросить местный хирург-ветеринар, но, даже если бы он и был перевозчиком, совершенно абсурдно предполагать, что человек, чье пропитание зависит от лодки, станет рисковать, отправляясь на ней в опасную погоду. Вы не находите, что вам изменило чувство логики?

— Мне просто крупно повезло, что передо мной есть такой образец логики, как вы, чтобы указывать на мои ужасные недостатки в этой области, — съязвила Джесс и, решив, что с нее хватит, гордо прошествовала мимо него.

— Куда это вы? — бросил ей вслед Луиджи.

— Собирать вещи! — Джесс была удовлетворена, услышав тревогу в его голосе. — Нам ведь не стоит упускать лодку, не так ли?

— Вы до самой пенсии работали учительницей на этом острове? — Луиджи явно чувствовал себя совершенно непринужденно, одаривая хозяйку очередной своей ослепительной улыбкой, пока они втроем пили чай возле внушительных размеров камина в маленькой элегантной гостиной миссис О'Брайен.

— Бог мой, конечно нет, мистер Моро, — ворковала престарелая дама, чья холодная сдержанность давным-давно растаяла под неумолимыми лучами хлынувшего на нее обаяния. — С той поры как на острове находилась собственная школа, прошло так много лет! Практически сейчас остров скорее стал местом, куда островитяне возвращаются после дальних странствий, чтобы провести в тишине и покое остаток своих дней…

Пока двое собеседников обменивались любезностями, Джесс молча жалась к огню. Ее замерзшее тело жадно отогревалось, впитывая утраченное тепло, а сознание сочло за лучшее поскорее забыть то кошмарное штормовое море, по которому они сюда добирались.

Стараясь держаться так, будто она в любой момент готова принять участие в беседе, если только к ней обратятся, Джесс осторожно изучала местную хозяйку гостиницы: Милдред О'Брайен была явно высокообразованной женщиной. Как раз такого человека Джесс меньше всего ожидала встретить в качестве хозяйки гостиницы на этом отдаленном острове.

— Вы выглядите так, будто вас вывернуло наизнанку, — заметила миссис О'Брайен со слабым оттенком сочувствия. — Эти путешествия через пролив даже в хорошую погоду бывают достаточно утомительными, но в такой шторм, как сегодня, — увольте меня от подобной поездки, — добавила она со смешком. — Еще чаю?

— Нет, спасибо, — улыбнулась Джесс, чувствуя себя настолько измученной духовно и физически, что мечтала лишь о том, чтобы упасть в постель и блаженно уснуть.

— Вам необходимо подкрепиться, дорогая, — продолжала хозяйка. Она повернулась к Луиджи — Робин уже отнес ваши чемоданы в коттедж, он вас туда и проводит. — Она встала, совершенно не замечая ошеломленного выражения лица Джесс. — Робин и его жена Пегги присматривают за домиком, пока его хозяин, Джон Мердок, в отъезде, — продолжала миссис О'Брайен, по-прежнему не замечая, какое действие возымели ее слова на Джессику. — Пегги будет прибирать в доме и готовить ужин, она хорошая кулинарка.

Джесс чувствовала себя как механическая игрушка, у которой кончился завод. Где-то в глубине сознания гнездилась мысль, что все это — просто дурной сон! Она облачилась снова в свой промокший анорак и через несколько минут обнаружила себя бредущей по прибрежной дороге, съежившись под ветром, который, казалось, утроил свою ярость за последние полчаса, пока она находилась в тепле, под крышей.

До небольшого коттеджа, сложенного из камня, было добрых четверть мили. Джесси, пока она шла туда, показалось, что она действительно спит или бредит, особенно после того, как ее спутники нашли общий язык и завязали оживленную беседу. Робин никогда не видел и не слышал о фильмах Луиджи Моро, о чем он, к тайному удовлетворению Джесси, и сообщил с наивной простотой без малейшего смущения. Но вскоре выяснилось, что оба они питают пристрастие к старым довоенным фильмам, — пристрастие, которое разделил бы с ними ее отчим, подумала Джесс со вдруг нахлынувшей тоской по дому. Мужчины же увлеченно обсуждали какой-то фильм, о котором она, разумеется, не имела никакого понятия.

Коттедж оказался совсем крошечным. Первоначально в нем было две комнаты наверху и две — внизу, но впоследствии между двумя спальнями была встроена ванная, а одна из нижних комнат переоборудована в кухню-столовую. Впрочем, единственным, что произвело здесь на Джесс сколько-нибудь заметное впечатление, был камин, жарко пылавший в гостиной и наполнявший весь дом живительным теплом. Когда Робин начал объяснять, в какое время будет приходить его жена, Джесс извинилась, сказав, что неважно себя чувствует и хочет отдохнуть.

Не дожидаясь ответа, она нашла в холле свою дорожную сумку, поднялась вверх по узенькой лестнице. К тому времени, когда она добралась до ближайшей спальни, ноги уже отказывались ее держать, руки отваливались, а в глазах выступили слезы.

Ее никогда нельзя было обвинить в излишней изнеженности, думала она, стаскивая с себя промокшую одежду и переодеваясь в теплый спортивный костюм. Она тяжело вздохнула и бросилась на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Конечно, она вообще не должна была находиться здесь, но теперь уже бессмысленно переживать и злиться — от этого ничего не изменится. Правда и то, что она замерзла, устала, и сознание почти отказывалось ей служить. Но дело было совсем не в этом, а в том, что все ее инстинкты хором, в один голос кричали, предупреждая, что Луиджи что-то замышляет и, что бы это ни было, чем бы ни казалось, ничего хорошего от него ждать не следует.