Эстер Роузфилд - Тропою страсти

— Неужели у меня нет никакой надежды на прощение? — мягко произнес он, склоняя голову так, что она соприкоснулась с ее головой. — И я не смогу рассказать, какие приключения запланировал для нас на сегодня? Может быть, вы все же согласитесь меня выслушать?

— Что бы там ни было, это наверняка нечто такое, что я решительно откажусь делать! — отрывисто, запинаясь, проговорила Джесс, потому что голос почти отказывался ей служить.

— Что заставляет вас так говорить? — ухмыльнулся Луиджи. При этом его дыхание достигло ее волос, а пальцы начали осторожную игру на изгибе ее плеча.

— То, что вы, кажется, приготовились обольщать меня, чтобы я согласилась на любые ваши планы, — вот что! — горячо, хоть и негромко воскликнула Джесс. Ей вдруг вспомнилось, что за последние два дня он несколько раз беззастенчиво использовал свое мужское обаяние, чтобы манипулировать ею в своих интересах. — Вы были само воплощенное очарование, терпение и нежность, когда уговаривали меня взобраться на вершину той горы…

— Джесс, радость моя, это был всего лишь небольшой холм!

— А еще вы вели себя совсем отвратительно, как будто по-дружески, а на самом деле…

— По-дружески? — эхом повторил он и недоверчиво рассмеялся. — Вот уж в чем меня еще никогда не обвиняли! — добавил он, как бы оскорбившись.

— Ну так я только что обвинила вас в этом! — гневно возразила Джесс, тогда как все ее тело пульсирующим трепетом отзывалось на поглаживание его ладони.

— Но дружеские чувства — это совсем не то, что я чувствую в данный момент, — возразил Луиджи с мягким, словно бы застенчивым, смешком. Свободной рукой он коснулся ее подбородка и повернул лицом к себе. — Так же, как и вы, или я глубоко заблуждаюсь?

— Да, заблуждаетесь! — попыталась возразить Джесс, но ее отчаянный возглас больше напоминал жалкий младенческий писк.

— Но ведь вы понимаете, что я чувствую, — поддразнил ее Луиджи, осторожно, медленно запрокидывая ее голову, — вы должны это понимать, раз в состоянии заявлять, что я ошибаюсь, приписывая вам те же чувства…

За мгновение до того, как он завладел ее ртом, Джесс сумела все же взять себя в руки, и ее ногти больно впились в собственные ладони, чтобы помешать рукам подняться и обнять его. Она услышала мягкий рокот с трудом сдерживаемого смеха, когда его губы безуспешно пытались заставить ее губы хоть немного приоткрыться, и почувствовала, что, постепенно теряя контроль над собой, все глубже вонзает ногти в ладони.

— Ну же, Джесси! — шептал Луиджи. — Зачем же так старательно притворяться ледышкой, когда мы оба знаем, что вы совсем не такая…

— Вы явно считаете себя неотразимым, — выдавила она из себя, не в силах отвести взгляда от его полных чувственных губ. — Но боюсь, что я вас таковым не нахожу.

— Джесс, неужели вас ни капельки не тянет ко мне? — воскликнул он с шутливым недоверием, даже слегка отстраняясь от нее.

— Именно это я и пытаюсь вам втолковать, — солгала Джесс. Ее затопила волна странного чувства — облегчения, смешанного с разочарованием, когда он не стал возобновлять свое яростное нападение, которому у нее уже не было сил противостоять.

— Вы в этом абсолютно уверены? — поинтересовался он, пока его руки медленно соскальзывали с ее плеч, остановившись только тогда, когда достигли груди и накрыли чашечками ладоней ее холмики.

— Я… Что вы делаете? — потрясенно пролепетала Джесс, тогда как каждый ее нерв затрепетал от жаркой близости этих изящных смуглых рук с узкими длинными пальцами.

— Я всего лишь хочу доказать, что вы лжете! — прошептал он. Его легкомысленный тон явно не вязался с мрачным огнем, затаившимся в глубине его глаз. — И, конечно, проверяю, не потерял ли я свою хватку… Видимо, не потерял, если с вами такое творится, как вы полагаете, Джесс, а?

Как бы на всякий случай, если у нее остались еще какие-то сомнения в том, что он делает, его руки с откровенной и грубоватой лаской заскользили по мгновенно затвердевшим холмикам ее ставших вдруг необыкновенно чувствительными грудей.

Только когда проснувшийся внутренний голос отчаянно закричал ей, что Луиджи может принять ее потрясенное оцепенение за молчаливое согласие, Джесс нашла в себе силы вырваться из возбуждающего плена его рук — со стоном смертельного раненного животного.

— В чем проблема, Джесси? — медленно произнес он, и холод, прозвучавший в его словах, отразился и в его черных непроницаемых глазах, которые теперь с каким-то высокомерием пристально вглядывались в ее лицо, бледное от страха, желания и злости — на себя, на него, на весь мир.

— Какая проблема? — Гнев полностью избавил Джесс от смущения. — Наверное, это у вас проблема с вашим «эго», которое считает, что любая женщина в пределах досягаемости должна быть сражена наповал вашим обаянием!

— Возможно, что это еще один мой недостаток, от которого вы могли бы меня избавить, после того как избавили от якобы излишней материнской заботы Лидии, — пробурчал он с усмешкой. — Однако, должен сказать, что на самом деле я не только далек от намерения тратить свое безграничное обаяние на каждую женщину в пределах досягаемости, но меня как раз наоборот чрезвычайно раздражают подобные вещи, уверяю вас. Вы меня приняли за кого-то другого…

Джесс почувствовала, что еще немного, и она расплачется. Она не должна быть здесь, не имеет права, в отчаянии подумала она. Она приехала сюда, уступив почти роковому влечению к этому мужчине, и совершенно забыла о возможных последствиях, просто заставила себя о них забыть.

— Одно из многих различий между нами, Джесс, — укоризненно заявил Луиджи, — в том, что я в состоянии распознать большую часть того, что происходит в вашей головке, тогда как вы не имеете ни малейшего представления, что происходит в моей, поверьте мне!

Джесс порывисто встала и подошла к небольшому окошку. Она боролась с искушением согласиться с ним, что на самом деле не представляет, что именно происходит сейчас в ее собственной несчастной голове.

— Могу ли я надеяться, что вы наконец соизволите сообщить мне о том, что запланировали для нас на сегодня? — Джесс отчаянно пыталась обрести спокойствие. С трудом заставляя себя глядеть в залитое дождем окно, она подумала, что если Луиджи собирается слоняться по округе под проливным дождем, то может ее уволить — только сумасшедшему придет в голову мысль высунуть нос на улицу в такую погоду.

Луиджи подошел и встал рядом с ней.

— Уверен, что вам будет приятно услышать, что я уже осмотрел на материке все, что нужно. Жаль, что погода настолько плохая, что сегодня мы не увидим остров. Говорят, он в восьми или девяти милях от берега. — Он слегка повернулся, облокотившись на подоконник, и насмешливо взглянул на нее. — Но ничего, мы еще сможем достаточно насмотреться на него, как только окажемся там… А хорошая новость для нас заключается в том, что вместо того, чтобы болтаться то туда, то обратно, мы остановимся в гостинице на острове. Я уже обо всем договорился с владелицей гостиницы.