Канарейка для ястреба - Анна Гур
Всякий раз, как смотрю на нее, как голос ее слышу, меня всего в бараний рог скручивает. Когда эта девчонка поет, меня просто уносит. Я помешан на ее нежном, обволакивающем, чувственном голосе.
Она, словно сирена, опутывает меня, и заставляет погружаться в омут опасных и острых чувств. Будто эта мифическая тварь, она может стать моей погибелью, завлечь на самое дно.
Как вижу ее, стоящую на сцене, в глубине моего сердца просыпаются острые желания, в центре которых талантливая девчонка, что покоряет сердца своих слушателей на раз. Этот голос и она сама стали моим личным видом наркотика. Мне хочется все время слушать, как она поет. Нет. Не так. Мне хочется посадить ее в клетку, спрятать ото всех и заставить свою певчую птичку петь только для меня.
Я хочу ее себе, подчинить, утащить и спрятать свое сокровище от взгляда посторонних…
Первое касание к ее нежным тонким пальцам и в моей груди родился необъяснимый трепет, с трудом заставил себя отшатнуться и уйти, не оборачиваясь.
Меня от нее разрывает. Необъяснимо, непонятно, но факт.
Моя маленькая трогательная канарейка, моя одержимость, заставляет меня чувствовать то, что мне не свойственно…
Я быстро спускаюсь по крутой лестнице Мюзик-холла, выхожу на улицу и сразу же выхватываю тачку Эрика, припаркованную на противоположной стороне дороги.
Яркая алая стрела привлекает внимание зевак, и мой дружбан, откинув голову и слегка приподняв на лоб свои солнцезащитные очки, усиленно жует зубочистку, подставив лицо под теплые солнечные лучи.
Эрик привычно не обращает внимания на толпящихся на тротуаре людей, со всех сторон фоткающих его дорогущий спорткар с откинутой крышей.
Я перехожу дорогу и сажусь на соседнее от водителя сиденье. Сразу нахожу на радио-панели понравившуюся заводную роковую мелодию и врубаю динамики на приемлемую громкость.
Мэлору обращает на меня вопросительный взгляд:
– Ну че, получил отказ от малолетки? – с иронией и откровенно лыбясь, спрашивает будущая звезда НБА, спускает свои Рэй-Бэн на кончик носа и смотрит на меня с укоризной, исподлобья, бросая мне вызов.
– Конечно, отказала… – вворачиваю шутку в ответ. – Рули давай, чего стоим?
Капитан баскетбольной команды Черных Ястребов незамедлительно стартанул, и мы помчались по направлению к нашей альма-матер.
– Че, серьезно отказала? – слегка косясь на меня, интересуется Мэлору.
– Нет, конечно, согласилась как миленькая, куда она от меня денется?!
Друг откидывает пятерней пшеничные волосы, лезущие в глаза из-за специфической продуваемости в салоне машины без крыши.
– А почему ты все-таки решил эту малолетку на бал тащить-то?
– Потому что! – коротко отвечаю на вопрос, следя за движением на дороге. – И еще. Насчет бала знаем только ты и я, понял? Держи язык за зубами.
Мэлору закатывает глаза и ухмыляется:
– Да ладно, и ты думаешь, эта девчонка не растрезвонит всей школе?
– Я ее достаточно хорошо изучил, не растрезвонит, – обрубаю я.
Эрик присвистывает и бросает на меня осторожный взгляд, есть тропы, на которые я даже друзей не пускаю, знает, что грани лучше не переходить.
– Понятно. Только откуда знаешь-то? Ты с ней общался, что ли? – офигевает друг.
– Нет, конечно, но я веду эту птичку с первого дня ее появления в школе…
– Как с первого дня?! Разве мы ее не заметили, когда она той корове толстой по звездамешалке заехала? Я ваще орал тогда с хохота. Девку скрутило так, словно у нее там яйца имелись.
– Нет. Тогда я ее уже знал.
– Бро, тебя не разберешь, колись уже, – присвистнул Эрик.
Закатил глаза, принявшись пояснять:
– Короче, с конкурса я ее знаю. Экзамены мы тогда сдавали. Ну и я раньше вас всех, олухов, с тестом закончил, думал время убить. Посмотреть наш местный мини «America’s got talent», мать его, который проводила школа в погоне за талантами и рейтингом.
Тогда мне казалось, что эта затея одно сплошное дерьмо…
Тайгер Ривз
Воспоминание
Конкурс Талантов (прошлое)
– Притащить в элитную школу ширпотреб! Мы за год обучения здесь платим сумму, превышающую годовой достаток среднестатистической американской семьи. А тут такой финт ушами! – в бешенстве думаю я, упорно прокладывая свой путь к месту проведения идиотского конкурса.
Солнце уже припекает макушку. День обещает быть жарким. Проходя вдоль ухоженных дорожек, я пинаю редкие камушки, попадающиеся под ноги. Когда дохожу до нужного здания, фигею от наплыва людей, столпившихся на ступенях, заполнивших все пространство вдоль и поперек.
– И впрямь, словно на шоу попал, честное слово, прочувствовал весь напряг и накал страстей, – мысленно иронизирую, удивляюсь тому, кого здесь только нет! Холли шит! И вот «ЭТО» претендует на обучение в МОЕЙ школе… Твою мать, а?!
Мне становится очень любопытно посмотреть именно на конкурс «так называемых» талантов. Увидеть все это дерьмо своими глазами. Так что беру курс в сторону актового зала.
Ну че, я шел и с каждым шагом убеждался, что ничем хорошим здесь и не пахнет.
Что за хрень?! Да чтоб учиться в этой школе, недостаточно иметь только деньги! Нужно сдать все экзамены, пройти жесточайший отбор.
Даже я, при всех возможностях отца, поступал на общих основаниях, согласно установленным правилам школы. А сейчас из-за какой-то гребанной социальной программы у нас будет учиться какой-нибудь тупорылый спортсмен, типа «одаренный», которого никто не выкинет из-за неуспеваемости!
А ведь это – престиж школы!
Отсюда прямой путь в университеты Лиги плюща. В частности, большинство наших выпускников гарантированно поступают в Гарвард, где собираюсь учиться и я.
Мне кажется, что это все несправедливо по отношению к учащимся!..
Преодолев всю толкучку разношерстный массы, я уверенно прохожу к актовому залу, где все забито под завязку. Сразу же сунулся в партер. Там всегда есть особые «забронированные» места. Нашел отца в числе принимающей комиссии и плюхнулся на свободное кресло прямо за ним.
Затем был конкурс, где меня выбешивал буквально каждый. Ну реально они, мать его, издевались! Где там таланты, а? Этих одаренных нельзя было пускать даже посидеть на ступенях знаменитого Ла Скала, в котором я частенько бывал.
Стебался я знатно, измывался как мог, действуя отцу на нервы своими комментариями. Изводил предка в попытке скоротать время и скуку смертную.
Каждое последующее выступление еще больше уверяло меня в моей правоте. Хотелось уйти с этого корявого представления сельской самодеятельности.
