Канарейка для ястреба - Анна Гур
– И кто тут до этого футболистов не особо жаловал? Туповатыми обзывал, – рассмеялась я, переводя все в шутку.
– Феликс – мой! А исключения везде бывают. И не переводи стрелки, Адель. Наша с тобой звезда оканчивает школу, скоро отгремит выпускной, они с Хлоей станут королем и королевой вечера, ну и там дальше по сценарию.
– Знаю, Луиза, – вздохнула я. – Все понимаю. Он исчезнет с моего горизонта и я…
Не договорила, потому что не знала, что сказать. Что я? Его нет и никогда не было в моей жизни. Просто парень. Далекий и, по сути, незнакомый…
Который, непонятно как, врос в меня, в мою плоть, в мою кровь, отравил своим ядом всю суть, обосновавшись в глубине сознания.
Бывают ли подобные чувства у других? Нормально ли это все? Я не знаю. Это не любовь даже. Так выглядит болезнь или же наваждение, одержимость, надеюсь, не проклятие…
Стоит подумать, что он исчезнет, и я больше не увижу его хотя бы издали, что не будет больше Тай приходить на музыкальные вечера и конкурсы, в которых я принимаю участие, и боль начинает клубиться внутри, подползая к горлу, лишая возможности дышать…
Это не обычная влюбленность или увлеченность звездой школы. Мои чувства слишком глубоки. Как так произошло и почему? Я не знаю…
В эти мгновения я ненавижу все, что делает его таким далеким и отличным!
Как же хочется, чтобы он был простым парнем из наших трущоб! Тогда, быть может, у меня был бы призрачный шанс стать кем-то больше, чем «ничто» для этого парня.
Хотя, мой Черный Ястреб никогда не сможет быть простым. Он всегда будет другим, особенным. Энергетика у него такая: давящая, подчиняющая, мощная. Такие никогда простыми не бывают. Хищники, выгрызающие то, что считают своим по праву.
Он – Тайгер Ривз. Звезда. Чемпион по боксу. Легенда школы. Единственный сын и наследник крупного бизнесмена, президента попечительского совета школы.
А я – это я. Простая девчонка, никто для таких, как он. «Мелочь» – как он однажды меня обозвал. Хотя, с тех пор прошло достаточно времени и многое изменилось.
В последнее время мое отражение в зеркале меня радует. Я перестаю быть долговязой палкой с излишне длинными конечностями. Исчезла угловатость черт и появились приятные глазу округлости.
Все чаще ловлю на себе заинтересованные взгляды парней, но тот, кто интересен мне, в мою сторону даже не смотрит.
Тайгер Ривз. Он тот, кто есть. Безусловный лидер. Одинокий Черный Ястреб, парящий в бесконечной синеве ночного неба. Он всегда сам по себе.
Мне же останется лишь наблюдать, как он удаляется с небосклона, исчезая вдали…
Как же больно и грустно. Мои чувства к этому парню глубоки и необъяснимы.
Луиза была права в своих суждениях. Любовь Тайгера к музыке давала мне возможность постоянно видеть его сидящим на первых рядах на всех моих выступлениях.
Моя истерика с исполнением конкурсной песни, которое запланировано на день моего рождения, случилась из-за того, что в этот вечер, скорее всего, мне предстоит мысленно проститься со своим суровым и холодным слушателем…
В глубине души я надеялась, что он придет, и этот творческий вечер станет последним, на котором будет присутствовать мой Черный Ястреб.
Прекрасный подарок на пятнадцатилетие…
Глава 16
Я стою на сцене. Хрупкая девушка с вьющимися длинными белокурыми волосами, собранными у висков. Голос привычно струится, разносясь по залу с безукоризненной чистотой.
Я пою романс. Старый и трогательный. Строчки льются из меня, вызывая трепет в душе слушателей. Пою, внутренне содрогаясь от ядовитых чувств.
Он не пришел.
Впервые моего Черного Ястреба нет в зале.
Я привыкла к его присутствию, к его холодному вниманию в эти несколько минут, когда я нахожусь на сцене. Мгновения моего маленького глупого триумфа, когда кажется, что его взор наконец-то обращен на меня.
Больше нет и этого. Пожалуй, это самые жуткие несколько минут моей жизни, когда приходит понимание, что на этом все. Больше не будет Тайгера в моей вселенной.
Я ведь так хотела увидеть его сегодня. Один последний раз ощутить холод его взгляда, чтобы хоть так мысленно проститься со своей болезненной влюбленностью…
Не судьба…
Я стою на сцене, изливая всю горечь и боль, что бушуют в моей душе. Крушение иллюзий накрывает с головой и мне бы выплыть, выбраться из этого бесконечного омута разочарования и обиды.
Мне кажется, что земля уходит из-под ног и я резко падаю с небес в самую бездну, беспросветную, темную, вязкую, опутывающую меня по рукам и ногам и утягивающую на самое дно.
Тревожная мелодия льется и голос взмывает ввысь, раненой птицей взлетая в резкое бельканто. Замолкаю на последних звуках, высокая нота перетекает в тихий всхлип…
Я оглушена своими чувствами.
Музыка – мое убежище. Сейчас меня нет в этом мире. Я там, среди нот и звуков, пытаюсь успокоить бешено бьющееся сердце…
Просыпаюсь от криков «браво», заторможено наблюдая, как зрители в зале поднимаются со своих мест и аплодируют стоя.
Кажется, я только что неосознанно изливала всю свою боль и переживания в этом романсе.
Я замечаю, как мой требовательный учитель, что сейчас наблюдает за выступлением из зала, в нервном жесте теребит очки в руках. Мне почему-то кажется, что мой строгий ментор в растерянности, слишком непривычные и непонятные эмоции проскальзывают на его всегда строгом лице.
Мистер Уильямс резким движением убирает очки в карман, и я вижу то, чего просто не может быть. Впервые за все время его руки встречаются в одобрительных медленных хлопках. Мистер Артур Уильямс, педантичный и строгий, разбирающий на части все предыдущие мои выступления, даже те, которые приносили победу, сейчас аплодировал мне…
Наши взгляды встретились, и я получила его одобрительный кивок. Это было верхом возможной похвалы этого человека.
Улыбнулась в ответ.
Музыка всегда была и будет моим спасением. Моей отрадой.
Публика не отпускала. Аплодисменты не смолкали.
– Спасибо, – коротко поблагодарив, я покинула сцену под одобряющие крики «браво».
Я морально выжата, измотана своим выступлением. Подавлена. Прохожу в глубь кулис, ничего не видя вокруг. Я в смятении…
На дне глаз закипают слезы, все тело болит, словно в горячке. Может быть, я заболеваю. Меня бросает в холодный пот, знобит в то время, как ладони горят, будто я их в огонь засунула…
Сцепляю руки у груди, пытаясь растереть и прогнать неприятные ощущения. Пальцы дрожат. Должно быть, температурю. Слабость распространяется
