Барбара Воллес - Наш сказочный роман

– Вы достойны уважения, – прошептал Стюарт.

– Уважения? – жалобно произнесла она.

– Да, уважения. – Он большим пальцем смахнул с ее щеки слезинки, покатившиеся из глаз. – Вы заслуживаете лучшей жизни.

У Пейшенс силы были на исходе.

– Если вы настаиваете, я уйду, – сказала она. За ложь надо платить. Слава богу, что она скопила немного денег, поэтому жить на улице ей не придется. Если быть экономной, то она какое-то время протянет.

– Вам не надо никуда уходить, – произнес Стюарт. – Всем нам есть о чем пожалеть.

У нее снова выступили слезы.

– Спасибо вам… Я знаю, что должна была сразу сказать правду, но я боялась, что если Ана узнает, кем я была, то не захочет иметь со мной ничего общего. А тут приехали вы и заявили, что не доверяете мне и…

– Я действовал несколько жестко. Я сожалею, что так себя повел. Обвиняйте в этом Глорию.

Ага. Это его сводная бабка. Пейшенс начала понемногу успокаиваться.

– Я, кажется, ее ненавижу больше вашего.

– Поверьте: больше, чем я, ненавидеть невозможно.

Они замолчали, но это не было тягостное молчание. Пейшенс ощущала легкость, словно тысяча фунтов свалилась с ее плеч. Может, если повезет, остальная часть ее истории умрет, и она будет наслаждаться этим ощущением облегчения вечно.

– Уже поздно, – сказал Стюарт. – У вас измученный вид.

Да, рассказ вытянул из нее все соки. Не таким ожидала она окончание вечера, где даже почувствовала себя Золушкой на балу.

Но пора вернуться в реальность. И теперь Стюарт будет по-иному смотреть на нее. Она уже не просто домработница – она домработница, которая до того, как ею стать, раздевалась за деньги.

– Если не возражаете, я пойду спать.

– Да, конечно. До завтра. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Пейшенс хотела уже уйти, но остановилась – ей нужно сказать кое-что, последнее. – Спасибо еще раз за понимание.

Она ожидала услышать в ответ «не за что», потому что… ну что еще ответить. Но Стюарт ничего не произнес, а протянул руку и погладил ее по щеке. Как может быть такое? Чтобы прикосновение мужчины было нежным и в то же время крепким? Хотелось прижаться к его руке, закрыть глаза и погрузиться в ощущение его силы. Он провел большим пальцем по краю шрама на щеке, потом – ей показалось, что прошла вечность – опустил руку и сказал:

– Спокойной ночи.

Сердце у Пейшенс так бешено колотилось, что готово было выскочить из груди, когда она бежала вверх по лестнице.

Он хотел узнать ее секрет. И наконец узнал. О боже… Ему не могло прийти в голову, что Пейшенс была… То, чем она занималась… Такое вообразить невозможно. От одной лишь мысли тошнота подступала к горлу. И это происходит в наш век, в теперешнее время. Девушка, у которой не было иного выхода, чем…

Надо было иметь мужество, чтобы сделать то, что сделала она. И силы. Много сил. Она едва вышла из подросткового возраста и тем не менее сохранила семью.

Если только ее история правдива, а не хитрость, чтобы вызвать сочувствие…

Но он тут же отмел все сомнения. Черт, он стал циником. Пейшенс сказала ему правду. Он прочитал это по ее глазам. По крайней мере, он хотел верить в то, что видел. Он хотел верить ей так же сильно, как хотел ее обнимать. А это чертовски плохо.

И то и другое его пугало.

– Найджел, почему ты вертишься там, где мне надо убираться? – Пейшенс сердито посмотрела на кота, но тот, не обращая на нее внимания, продолжал нападать на невидимых врагов в ящике комода Аны.

Прошло двенадцать долгих дней после приема, и Пейшенс в конце концов убедила себя в том, что сохранила свою работу. Стюарт не только больше не вызывал ее на откровенность, но и старался как можно меньше попадаться ей на глаза. Когда она просыпалась, его уже не было в доме, и возвращался, когда она уходила спать. Он даже свои визиты в больницу перенес на другие часы, чтобы не столкнуться с ней. Что ж, понимание – это одно, а общение – совсем другое.

В клубе фигурировала поговорка: принцы в эту дверь не входят. Как бы хорош собой и каким обаятельным ни казался тот или иной парень, тебя он не увезет на белом коне при закате солнца. То же самое относится к домработницам и их хозяевам.

– Ну-ка, отдай это. – Пейшенс увидела, что Найджел вцепился в кружево нижнего белья Аны. – Ана наверняка не захочет, чтобы кто-то рвал ее вещи, – пожурила она кота, отняла из его лап панталоны и аккуратно сложила.

Найджел хватал лапой воздух, и Пейшенс, устыдившись, что испортила коту игру, почесала его за ухом. Она чувствовала, что Найджел донимает ее больше обычного, потому что ему не хватает Аны. Визит в больницу вместе с котом оказался неудачным: Найджел вел себя как дома и носился везде, а когда захотел поспать, то Пейшенс битый час искала, куда он спрятался.

– Ана скоро вернется домой. А пока что дай мне десять минут, и потом мы с тобой поиграем долго-долго.

Торговаться Найджел не собирался – он требовал внимания сейчас. Он сунул голову и лапы в приоткрытый ящик и начал что-то жевать.

– Ты что делаешь? Хочешь съесть белье Аны? – Она выдвинула ящик и увидела, что кот обнаружил коробку и пытается откусить от крышки. Вероятно, когда пару дней назад она перекладывала вещи, то положила коробку со дна ящика наверх. – Ты, как я посмотрю, готов слопать все, что увидишь, да? – Пейшенс подняла Найджела, отцепила от коробки и плюхнула его на кровать, а коробку поставила на комод.

Сзади раздался стук.

– Я почему-то не представлял вас ценительницей старомодного белья, – сказал Стюарт.

От его голоса она вздрогнула и оглянулась.

– Я собираю вещи Аны для стирки и складываю чистое белье.

Всего неделю назад он вместо шутки начал бы задавать вопросы о том, что она делает в спальне хозяйки. Его доверие трогает, но… когда он с ней мил, то труднее держаться от него на расстоянии.

– Вы рано сегодня, – заметила она.

– Мы закрыли офис пораньше перед выходными, а поскольку Ана дремала после физиотерапии, то я решил, что поработаю дома.

– Правильно, ведь завтра 4 июля[5]. – Со всеми хлопотами она едва не забыла об этой дате. – Ана рассказывала мне, что она обычно устраивает барбекю на крыше дома.

– Барбекю в том смысле, что ей приносят заказанного цыпленка, – ответил Стюарт. – Она со своими приятельницами из общества спасения отмечает этот день уже не один год.

– Как она, должно быть, расстроена, что сейчас для нее это невозможно.

– Ничего подобного. Я слышал, что Этил переносит празднование к Ане, в реабилитационную больницу.

Пейшенс живо представила Ану и других волонтеров на террасе больницы, куда им доставят из ресторана еду и напитки.

– Наверное, надо выразить сочувствие персоналу.