Триш Мори - Украденная ночь
Детишки вихрем ворвались к ней и с удовольствием начали исследовать каждый предмет. Шакир издал возглас радости, когда увидел ее кровать, и с разбегу нырнул в щель между шторами балдахина. За ним с ликованием последовала Хана, которая отчаянно старалась завершить свой прыжок, бесплодно болтая маленькими ножками.
Засмеявшись, Марина подхватила визжащую девочку и прыгнула на кровать рядом с Шакиром. Дети прижались к маме, и какое-то время они так и лежали, обнявшись и переводя дух.
«Нет, — подумала Марина, поцеловав детей и уткнувшись носом в их волосы. — Такая большая кровать совсем не бесполезна в нашем случае».
А потом они отправились осматривать лагерь. Дети весело бегали от одного шатра к другому, а за ними следовала гурьба местных ребятишек.
Но больше всего их очаровали животные: верблюды и лошади, которые были теперь скорее развлечением, а не транспортом, и стадо местных черных коз с маленькими козлятами. Хана была в таком восторге от козлят, что ее просто невозможно было оттащить от них.
Вскоре Ахаб торжественно поприветствовал их на чайной церемонии, вручая каждому из гостей по чашке чая, что означало предложение искренней дружбы. Особая честь была оказана детям. Ахаб надел на обоих по цепочке с кулоном в виде глаза.
— Что это? — шепотом спросила она у Бахира.
— Амулет, — сдавленно ответил тот, не веря своим глазам. — Он призван отгонять от них злых духов и оберегать.
Малыши приняли подарки со всей торжественностью, которую предполагала данная церемония. Как только официальная часть была закончена, Хана и Шакир сразу же вернулись к своим играм с другими ребятишками.
День плавно перетек в вечер, и они собрались вокруг костра под вечерним небом. Три музыканта наигрывали мелодии на струнных инструментах и отбивали такт в барабаны. Начался пир: бесконечное количество мясных блюд с пряностями, жареные овощи, на десерт лукум с запахом розы в сочетании с густым сладким кофе.
«Идеальный вечер», — подумала Марина, наблюдая, как ее дети обзаводятся новыми друзьями и весело с ними играют. В воздухе стоял запах дыма от костра, а песни, казалось, заполняют все пространство вокруг.
Наблюдая, как Бахир разговаривал с Ахабом, она невольно задумалась о том месте, куда он их привез. Задумалась о его семье. Почему они не приехали сюда, чтобы увидеть его? Почему он никогда не рассказывал о своем прошлом?
Ее мысли были прерваны приземлившейся на ее колени Ханой, которая была уже не в силах играть. Глаза девочки слипались от усталости.
Марина поудобнее усадила Хану на коленях и, убирая волосы с ее лица, спросила:
— Ты устала, милая? Хочешь, я уложу тебя спать?
— Нет, — ответила малышка, потирая глаз кулачком. — Не устала.
— Хорошо, — сказала Марина и улыбнулась, нежно покачивая девочку на руках.
Та в тот же момент заснула. Марина наклонилась и поцеловала Хану в щеку, вспомнив в этот момент о ее матери и страстно желая, чтобы она была сейчас здесь с ними. По ее щеке покатилась слеза.
«Мать и дитя», — подумал Бахир, одним ухом слушая, что ему говорил Ахаб, полностью поглощенный наблюдением за Мариной со спящим ребенком на руках. Даже сейчас, прижимая к груди совершенно чужого ему ребенка, она была неимоверно сексуальна. Как ей это удавалось? Она могла мгновенно зажечь в нем страсть.
Он кивнул в ответ на слова Ахаба, но все его внимание было приковано к Марине. Вот она грациозно поднялась, держа на руках малышку. Казалось, будто на руках она держит пушинку. В это время Катриона наконец-то отловила неугомонного Шакира.
— Вы что, уже уходите? — спросил Ахаб, поднимаясь со своего места.
— Детям пора спать, — ответила Марина. — У них был тяжелый день.
— Я побуду с ними, — сказала Катриона. — А ты возвращайся.
Бахир встал.
— Я могу помочь? — спросил он, совершенно не понимая, чем может помочь.
Прижав ребенка еще крепче к груди, как бы показывая, что она ни за что не доверит свое сокровище ему, Марина ответила:
— Мы справимся, спасибо.
— Значит, вы скоро вернетесь? — спросил Ахаб.
— Возможно.
— Принцесса Марина — прекрасная мать, — сказал Ахаб, когда маленькая группа удалилась к шатру. — Ее дети делают ей честь.
И как бы Бахира ни возмущало присутствие девочки, он не мог не согласиться.
— Ты уже навестил их? — спросил старик, поднявшись, чтобы подбросить хворосту в огонь.
Ни с чем не сравнимые звуки струнного уда разносились в пустынном воздухе, как поэма на ветру.
Вопрос Ахаба застал Бахира врасплох. Ему не надо было спрашивать, о ком он говорит.
Он пожал плечами более беспечно, чем на самом деле себя чувствовал:
— Разве в этом есть смысл?
Старик задумчиво кивнул:
— Ты должен. Они очень долго ждали твоего возвращения.
Бахир ничего не ответил, прекрасно понимая — старик был прав. Воссоединение с родной землей означало воссоединение с семьей. Но чем ближе он оказывался к тому, что было для него дорого, тем больше чувствовал смятение. Что он может им сказать? Что бесцельно прожигал годы своей жизни, играя во всех притонах мира?
Нет. Бахир просто повесил голову и положил руку на костлявое плечо старика — в надежде, что тот поймет его.
В этот момент послышался легкий шелест ткани и чистый воздух пустыни дополнил сладкий запах. Он вдохнул его. Марина вернулась. И Бахир успокоился. Теперь он мог не бояться наводящих вопросов старика, получив передышку для борьбы с демонами своего прошлого.
«И я разберусь с ними», — думал он, пока Ахаб расспрашивал Марину о детях. И Бахир отключился, поглощенный мыслью о предстоящей борьбе. Он обязательно их навестит, когда-нибудь…
Он так много им задолжал.
Было поздно. И музыканты, и Ахаб ушли. От костра остались только тлеющие угольки.
Марина знала — ей тоже надо идти спать. Но луна была как огромная, золотая жемчужина, висевшая в небе и превращающая пустыню в медовую преисподнюю. Весь воздух был наполнен ожиданием. Ожиданием чего, она не знала. Но казалось, никто из них не хочет и не может сделать ни одного движения, чтобы встать, уйти и разрушить это хрупкое очарование момента.
Ей пришло на ум: когда они были вместе, они не делали ничего настолько простого. Тогда они проводили время в казино и клубах, занимались любовью в номерах самых роскошных отелей мира, но никогда вот так просто не сидели и не смотрели на догорающий костер под огромной луной пустыни.
«Он такой красивый в лунном свете», — подумала она, украдкой взглянув на Бахира.
Черты его лица были освещены мерцающим свечением — лица, которое все еще заставляло ее кровь кипеть, настолько мужественное и красивое, что ей пришлось отвернуться. Она вздохнула и посмотрела на луну, словно пытаясь впитать ее блеск, желая поглотить безмятежность этого момента. Задавая себе вопрос: почему это мгновение случилось с ними только сейчас, когда уже слишком поздно?