Нина Иливицкая - Посмотри на меня

Ника стояла босиком на темно-голубом ковре, мягком, как медвежья шкура, и смотрела на себя в большое, до пола, зеркало. Пора было переодеваться к обеду. Но спешить не хотелось. Эта обитая синим шелком комната с низкой белой мебелью, с разбросанными по диванам многочисленными подушками, с мягкими драпировками, гасящими дневной свет, как-то странно на нее действовала.

Ника медленно расстегнула юбку, дала ей соскользнуть на пол. Нагнулась расстегнуть боди, и это интимное движение дало толчок к наполнившему тело томлению. Ника сняла боди. Теперь на ней остались только два кусочка кружевной ткани, не скрывающие ни алых кружочков на груди, ни темного треугольника внизу. Лифчик был не нужен, и Ника сняла его, уронив на ковер. Зеркало отражало ее в полный рост, и девушка томно залюбовалась собой. Ах, как она хороша, как, должно быть, желанна для мужчин… Комнату наполнял какой-то едва уловимый аромат — тонкий, нежный, сладострастный… Если бы Рей зашел сейчас, взял ее на руки и отнес на широкую постель, уложив прямо на мягкое синее покрывало… Она, наверное, не стала бы сопротивляться. Он так красив, а эта комната создана, чтобы заниматься любовью.

В дверь постучали.

— Мисс, вы готовы? — послышался робкий голос.

— Еще нет, — нехотя откликнулась Ника и, приходя в себя, потянулась за платьем. Шелк теплым кольцом охватил шею, прикрыл грудь, коварно обрисовав напрягшиеся соски, так же поступил с бедрами и ногами, превратив их в русалочий хвост. Плечи и спина остались обнаженными. Ника вставила в уши тяжелые серебряные серьги с сапфирами и надела на руку такой же браслет — все, что осталось от фамильных драгоценностей, принадлежавших еще маминой бабушке. Надела туфли, сразу став выше ростом.

— Войдите!

В комнату вошла молоденькая горничная-мулатка с простоватым испуганным личиком.

— Ой, какая вы красивая, мисс! — восторженно пискнула она.

Ника улыбнулась, ей захотелось поболтать с девчонкой.

— Ты не знаешь, кто в этой комнате останавливался до меня? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Конечно, знаю, мисс! Мисс Эйлин. Она очень любила эту комнату!

— А кто такая мисс Эйлин?

Горничная смутилась.

— Ой, мисс, наверное, нельзя было говорить… Ой, вы только мистеру Рею не рассказывайте, что я проболталась!

— Не расскажу, обещаю. Так кто она?

— Мисс Эйлин — бывшая невеста мистера Рея. Они только недавно расстались.

— Она его очень любила?

Горничная хихикнула:

— Они все время друг друга любили… Везде… Ой, вы точно не скажете?

— Не бойся, я же обещала…

Дурман испарился. Вот и разгадка тому странному греховному чувству, которое посетило ее в этой комнате. Это любовное гнездышко, еще не остывшее от предыдущей невесты. А аромат — запах ее духов. Да он просто Синяя Борода, этот Рей. Ну, она его проучит!

Ника вслед за горничной пошла в гостиную, где ее уже ожидал элегантный Рей. Увидев, что он смотрит на нее, Ника замедлила движение и стала спускаться по ступеням не спеша — пусть рассмотрит ее во всей красе. Ее глаза сверкали от гнева ярче, чем старинные сапфиры в фамильных украшениях.

И Рей смотрел, как завороженный, не в силах оторвать глаз от этого чудного видения. Никогда еще он не испытывал такой страсти! Да, он хотел, чтобы она стала его женой!

И он, склонившись к ее руке, сказал ей об этом.

Ника возвышалась над ним, все еще стоя на нижней ступеньке лестницы, и с холодной усмешкой смотрела, как он целует ее руку.

— Вы слишком торопитесь, Рей, — притворно нежно промолвила она. — Мы должны лучше узнать друг друга.

— Для меня ничего не изменится, — твердо произнес Рей, — но я подожду.

Нику больше не мучили сомнения и вопросы. Она просто сыграет роль и использует этого красавца, как он, вероятно, использовал и бедняжку Эйлин, и других. Но с ней такое не пройдет. И за великолепным обедом, который подавал им огромный негр, и в «таинственной пещере», и прощаясь у дверей номера в отеле, Ника, отдавая должное столь удачным декорациям, играла роль, которую так и не дал ей сыграть Кешка, перехватив инициативу. Роль женщины, готовой подарить себя. Но в этом случае — не сразу…

На прощание она позволила Рею поцеловать себя и старательно сыграла нежность. А он, обнимая ее гибкую талию и целуя прелестное лицо, испытывал именно то, чего она добивалась, — желание обладать этой загадочной и неотразимой юной женщиной вечно.

На следующий день Рей разослал приглашения.

Вике, вернувшейся из гостей, совсем не хотелось спать, к тому же надо было обменяться информацией с сестрой, и она поднялась к ней в номер. Ох, как там было красиво! Какой добрый этот Рей!

Она весело пересказывала Нике события дня, описывая Ир, коттедж, их шутки и разговоры. Ника слушала ее, печально улыбаясь. «Милая моя «Гошка, — думала она, глубоко вдыхая душистый дым дорогой сигареты, — как я хочу, чтобы ты никогда не узнала о темной стороне жизни…»

Вспомнив, что завтра в Замок поедет Виктория, она вдруг встревожилась.

— Вика! — призналась она. — Я сделала глупость — позволила Рею себя поцеловать. Будь с ним осторожна, не отходи от Тима.

— Конечно, раз ты так хочешь, — Вика покраснела, — но не будет же он целовать меня насильно. А я, разумеется, не разрешу.

— Ты не знаешь мужчин, — вздохнула многоопытная Ника. — От них всего можно ожидать.

Первая бессонная ночь Рея

Ночь была тиха, воздух, обработанный кондиционерами, прохладен и свеж. И все-таки Рею не спалось. Более того — не лежалось. Он встал, голый, бронзовый от загара, и, на ходу надевая короткий шелковый халат, спустился в кабинет.

Открыв бар, Рей достал виски, смешал его с содовой. Подумал и добавил виски побольше. Прихватив стакан, сел в кресло перед рабочим столом и достал из ящика конверт с фотографиями Виктории. Заново рассматривая их, он подумал, что фотограф — мастер высокого класса. Впрочем, у нее все высокого класса. Именно такая жена ему и нужна.

Пластика прекрасного тела была абсолютно естественной. Этот виртуоз запечатлел не искусственные позы, а грацию порыва, оттенки стремительно меняющегося настроения, мимолетное чувство… Неудивительно, что Рей, словно принц из волшебной сказки, влюбился в красавицу по портрету. Да, она была именно такая, какую он «заказывал»: гордая и нежная, серьезная и озорная, грустная и веселая… Рей отыскал снимок, который ему особенно нравился. Нет, не тот, где девушка изогнулась в чувственном порыве. Он долго не мог оторвать взгляд от лица девушки, сидящей на песке, запрокинув голову. Ветер набросил на ее лицо легкую прядь волос, и она смотрела на солнце сквозь эту золотистую вуаль. Казалось, она только что грустила, задумавшись о чем-то невеселом, но вдруг решила: «Все будет хорошо!» Этот момент перехода от грусти к ликованию и был удачно схвачен удивительным фотографом.