Нина Иливицкая - Посмотри на меня

— Шах и гарде — вилка!

— Ах, ах! — притворно заахала хитрая Вика и поспешно убрала короля.

Тим торжествующе «съел» ферзя, приняв Викину коварную жертву.

— Приятного аппетита! — сдерживая ликование, пожелала Вика и поставила Тиму мат.

— Артистка! — возмущался одураченный Тим, а Вика хохотала, сама не понимая, что это с ней. Она просто себя не узнавала: внутри по-прежнему колобродила щекочущая смешинка, превращая строгую и серьезную девушку в плутовку и болтушку.

Ир встала на сторону Вики — знай, мол, наших! И в качестве особого поощрения разрешила помочь ей накрыть стол к чаю.

За чаем из русского самовара с пирожками и плюшками она жадно расспрашивала Вику о Москве, а потом долго махала вслед увозившему гостью «форду» — русская женщина, которую всемогущая любовь забросила на другой край света.

Ника собиралась на первое свидание с американцем значительно дольше, чем сестра. Сначала она долго выбирала платье. Вечернее не вызывало сомнений. Золотое она наденет на прием, а черное… Ника взяла его в руки и почувствовала, как заколотилось сердце и горячая волна окатила тело. Закрыв глаза, она прикоснулась к аграфам, и память — услужливый киномеханик — прокрутила нужные кадры: Кешкины руки расстегивают изящные пряжки, нагретый телом шелк медленно сползает, обнажая ее грудь… Ника усилием воли прогнала воспоминание. Нет, она никогда не наденет это платье для Рея. Оставалось серебряное. Она возьмет платье с собой и выйдет в нем к обеду. А сейчас что-нибудь легкое и элегантное…

В конце концов Ника выбрала костюм из шелковистой ткани жемчужного цвета. Ей очень нравилась длинная, до щиколоток, юбка, очень женственная и волнующая. Короткий жакет она пока не станет надевать — жарко. К юбке идеально подходило серебристо-голубое боди с заостренным воротником и множеством пуговок-жемчужин. Боди мягко облегало тело, подчеркивая его пластику. Ника расстегнула пять пуговок. Нет, многовато. Одну лучше застегнуть… Вот теперь в самый раз. Юбка скользнула на бедра — она сидела отлично, прикосновение шелка было приятно. Серебряные туфельки на высоких модных квадратных каблучках были изящны и подходили и к костюму, и к вечернему платью. Легкий макияж: серовато-голубые тени, светлая помада. Волосы — низким узлом над стройной шеей, лишь одна прядь небрежно выпущена сбоку на лоб. Серебряная сумочка, жакет через руку. Ника была готова.

Красавица, отразившаяся в зеркале, была вполне достойна Замка. И вошедший Рей охотно согласился с мнением зеркала.

По дороге Рей рассказывал Нике о городе. Ему нравилось здесь жить. Он не представлял, как можно любить мегаполис с его социальными контрастами, людским столпотворением и суетой. Для Рея удобство жизни в сравнительно небольшом, но цивилизованном городе сочеталось к тому же с возможностью бегства к природе. Сейчас Вики сама увидит его Замок над океаном — и все поймет. А как она, Виктория, живет в этой огромной столице России?

Ника рассеянно слушала его, поглядывая по сторонам. Ну, пальмы, ну, синее небо, ну, солнце… Видела она все это! Странно, когда Рея не было рядом, ситуация казалась ей приятной и волнующей. Парень, за которого она собиралась замуж, оказался тем принцем, о котором мечтает любая девушка. Она явно нравилась ему — достаточно пальчиком поманить и… А роскошь, которой он ее окружил! Отныне она может быть навсегда избавлена от борьбы за существование. Никаких проблем — только радость жизни с красивым, богатым, влюбленным мужчиной. Когда она представляла это, ее охватывало ликование. Когда же присутствие Рея возвращало ее к реальности…

Услышав его вопрос, Ника вскинулась:

— А что вы знаете о Москве? — Слова Рея не на шутку задели ее. И Ника, удивляясь своему неожиданному патриотизму, заговорила. Она рассказывала этому высокомерному американцу о своем городе. Его легенды, его историю — о том, как в очередной раз восставал древний и прекрасный город из пепла, словно сказочная птица Феникс. Она даже читала стихи о Москве — Цветаевой, Пастернака, Бальмонта.

Она читала стихи по-русски, и Рей удивлялся богатству интонаций незнакомого языка. Еще больше он удивлялся новому, неожиданному облику удивительной девушки, любовался ее вдохновенным лицом, слушал ее сказку. И думал, что у каждого своя сказка: у нее — дремучие леса, светлые рощи и золотоглавые соборы. У него — Замок и океан.

Ника оказалась равнодушной к сказке Рея.

Она послушно ходила за ним по Замку, спускалась и поднималась на лифтах в башни, выходила на каменные балконы и увитые зеленью террасы, с которых открывался пугающий вид на безбрежный океан, похитивший ее родителей. Комнаты — золотые, белые, розовые, синие, пестрые, в восточном стиле, со старинным и современным интерьерами, были очень красивы, и одна не походила на другую. Картины, украшавшие их, были великолепны. Смотровые площадки башен, бассейны, солярии… Ну что еще, Господи! Ее мучило ощущение ирреальности: как будто она — бумажная кукла, старательно вырезанная ножницами и отправленная путешествовать в один из роскошных глянцевых журналов, которые Ника в изобилии просматривала, готовясь к отъезду. И вот она скользит по страницам, разглядывая экзотику, не задевающую душу.

Красивые декорации мешали ей сосредоточиться на том важном, что происходило у нее в душе. И одновременно недостаточно отвлекали от этого важного, которое пугало Нику, привыкшую жить беззаботно и легко. Наваждение противоречило ее задачам, ее Великому Спасательному Плану, и девушка взяла себя в руки.

— Все это просто восхитительно, я никогда ничего подобного не видела! — С наигранным воодушевлением она повернулась к Рею.

— Да? — Он удивленно взглянул на нее. — А у меня сложилось впечатление, что Замок оставил вас абсолютно равнодушной.

— Нет-нет, — горячо возразила Ника. — Просто я потрясена, может быть, немного подавлена. Замок, океан… Я ведь из совсем другого мира.

Рей с облегчением улыбнулся. Уже больше часа она послушно скользила рядом, серебристо-голубая, как кусочек льда, и его мучило смешное опасение, что она вот-вот растает и взлетит облачком к синему калифорнийскому небу, эта непостижимая русская Снегурочка.

— Я утомил вас, — нежно произнес Рей. — Давайте пообедаем, а потом возьмем бутылочку вина и спустимся в океанарий. Хотите?

— Да, разумеется.

— Я покажу вам вашу комнату. Отдохните, переоденьтесь, а потом горничная проводит вас в гостиную.

Ника стояла босиком на темно-голубом ковре, мягком, как медвежья шкура, и смотрела на себя в большое, до пола, зеркало. Пора было переодеваться к обеду. Но спешить не хотелось. Эта обитая синим шелком комната с низкой белой мебелью, с разбросанными по диванам многочисленными подушками, с мягкими драпировками, гасящими дневной свет, как-то странно на нее действовала.