Анастасия Доронина - Если ты меня любишь

Алексей ушел спать, не попрощавшись и не пожелав Лизе спокойной ночи. Напрасно она не ложилась и прождала его у себя в комнате с книгой на коленях до половины второго. Когда в квартире стихли последние звуки, она поняла, что брат не придет. Вспыхнувшая безо всякой видимой причины ссора переросла в затяжной конфликт, выматывающий нервы, потому что никто из них не знал точно, как выбраться из этого состояния.

Лиза смотрела в книгу и не видела ничего, кроме ровных строчек, расплывавшихся перед глазами. Рука машинально щелкала выключателем от торшера, комната то озарялась ровным розовым светом, то снова погружалась в темноту.

«Да… Мальчик вырос… — думала Лиза. — Вырос… Вырос… Неужели он покинет меня? Я стала ему в тягость, я это чувствую… Но я не могу позволить ему выставить меня из своей жизни. Алеша — мое второе „я“, мой собственный организм, шестой палец на моей руке… Я не позволю, не позволю ему забыть того, скольким он мне обязан! И он не оставит меня, я всегда буду ему нужна, всегда, всю жизнь…»

«Я тебе отдала все, а ты?» — этот вопрос все чаще грозил сорваться с Лизиного языка, особенно в такие минуты, как сейчас, когда ей казалось, что она остро чувствует Алешину неблагодарность. На самом деле, приди ей мысль обратиться к психологу, женщина узнала бы, что само наличие в их жизни такого вопроса открывает большие перспективы в манипулировании братом, которого она считала за сына. Когда он был еще совсем молод, упреки с Лизиной стороны были скрытыми, завуалированными: «Ты бы лучше позволил мне помочь тебе», «О, это не твои трудности», «Это мое дело — беспокоиться о тебе», «И ты думаешь, что уже готов приступить к этому?», «Ты бы лучше ничего не предпринимал, не спросив предварительно меня», «Я это сделаю для тебя», «Я боюсь, что ты наживешь себе неприятностей»…

Годы и годы Алексей чувствовал, что его считают за инфантильного мальчика, который не в силах о себе позаботиться. Лиза буквально выталкивала брата из процесса принятия решений — ей казалось, что вопросов ведения бизнеса для него вполне достаточно. И душевная дистанция между ними росла. Вольно или невольно именно Алешу она делала ответственным за свое плохое или хорошее настроение. В глубоко запрятанных глубинах сознания эта несчастная женщина мечтала о совсем другом Алеше — котеночке в человеческом обличье, который будет, свернувшись калачиком, всю жизнь лежать у ее ног. Лиза бы возмутилась, если бы ей об этом сказали. Но это было так.

Сейчас, сидя с книжкой на коленях и машинально играя с рычажком выключателя, Лиза пыталась понять причину своих охлаждений с братом. И ей показалось, что она нашла ее.

— Ну конечно! Ему нужна женщина! Вот почему он стал такой дерганый. Я все-таки перестаралась, выбраковывая его немногочисленных подружек. Взрослому мальчику рано или поздно нужна женщина…

Она стала перебирать в уме знакомых ей девушек «из хороших семей», которые могли бы подойти ее Алеше — конечно, ей и в голову не приходило, что парень вполне в состоянии познакомиться с «хорошей» в понимании сестры, кандидатурой самостоятельно. Но Лиза быстро оставила это занятие. При одной только мысли, что хотя бы одна из этих кандидаток может понравиться Алексею, и он, не дай бог, в один прекрасный день придет к ней объявить, что женится, и — о господи! — молодая пара может поселиться в этой квартире, окончательно вытеснив Лизу из жизни ее дорогого мальчика… При одной только мысли ее внутри как будто что-то обожгло. И обожженное место, в районе сердца, заныло так, что Лиза невольно положила руку на грудь.

— Нет, нет, — прошептала она. — Он еще слишком молод, чтобы заводить семью, я не позволю ему этого, пока мальчик не повзрослеет окончательно… Еще слишком рано, он еще не понимает, чего хочет…

Итак, девочки из хороших семей не годились. Легкомысленный флирт с первой же встреченной Алешей особой тоже не допускался — кто знает, во что он потом выльется, этот флирт! Оставалось одно.

Она поднялась с места так быстро и решительно, что не заметила, как соскользнула и шлепнулась о ковер лежащая у нее на коленях книга. Стараясь не слишком стучать каблуками домашних туфель, прошла в прихожую и вынула из своей сумочки маленькую записную книжку в кожаном переплете.

Вернулась к себе. Плотно затворила за собой дверь, еще раз прислушалась к тишине квартиры. Села на диван, включила торшер, нащупала в складках подушек трубку радиотелефона.

— Богдан Давидович? — спросила она, когда на том конце провода ей ответил сонный голос. — Доброй ночи. Это Лиза Давлетшина. Простите, пожалуйста, что я так поздно побеспокоила вас, но вы сказали, что я могу звонить в любое время дня и ночи… Да. Да. Да. Большое спасибо. Так вот, Богдан Давидович, у меня к вам очень серьезное дело…

— Девки! Богдан пришел. Это ночью-то. Ну все, будет работа! — сказала маленькая, как пацаненок, и такая же юркая Марина — одна из трех Женькиных соседок по новому пристанищу. Она и другая девушка, Нина, только что вернулись с очередной «работы» (уже четвертый раз за день) и теперь развлекались, подглядывая за клиентами через стеклянную дверцу шкафа. Это было их единственной забавой и Женька только диву давалась: ей казалось, что девушек легкой профессии должно тошнить при одном только виде постели.

Однако сейчас Маринка увидела в шкафу что-то действительно интересное, и махала подругам рукой, чтобы они тоже подошли. Женька, которую не оставляли тяжелые мысли и гнетущие предчувствия, не тронулась с места. Она лежала в кровати, закинув руки за голову, и думала о том, что же будет завтра. Перед тем, как разрешить ей улечься, мама Вика сказала, что с завтрашнего дня Женька будет работать наравне со всеми. Девушка пыталась себе представить, как это случится, — и не могла. Неужели действительно ей суждено расстаться с девственностью в компании какого-то жирного потного борова с отвисшим животом и сальными глазами? По телу прошла волна дрожи и отвращения…

— Женька! — Прилично пьяная Нина стащила одеяло, которое Женя натянула себе на голову. — Хорош дрыхнуть-то! На хозяина нашего хочешь посмотреть?

— Хозяина? — пробормотала Женька.

— Ну да! Мужик, правда, он чисто внешне хреновый, сморчок пузатый. Но характер железный! Самое страшное, когда ласково разговаривает. Мы тут знаем: если хозяин мягко стелет — жди от него какой-нибудь гадости!

— Язык у него подвешен, это точно, — подтвердила Марина.

— Иди глянь на него, Женька! Пока в сексодроме клиентов нет. Он там с мамой Викой о чем-то трет, принесла же нелегкая в такую-то поздноту, не дай бог, на субботник пошлет…