Анастасия Доронина - Если ты меня любишь

— Да… Отдавала.

— Ну и ладушки. Документы есть?

— Нет, никаких.

— Хорошо. — Женька не совсем поняла, что же в этом хорошего. — Тогда сейчас ты пойдешь в ванную, вымоешься как следует, воды не жалей, и мыла тоже — ты грязная, как чумичка. Одежду свою выброси за дверь, ее надо выкинуть. Белье тоже. Я дам тебе все новое, вплоть до лифчика и трусов. Не бесплатно, конечно. Заработаешь — отдашь.

Мама Вика встала, крепко взяла Женьку за плечо и повела в ванную комнату.

— А когда мне приступать к… работе? — пискнула Женька, стараясь унять мурашки, заходившие у нее по спине.

— Не бойся, — усмехнулась мама. — Долго не засидишься.

Спустя час вымытая, благоухающая, просто скрипящая от чистоты, как тарелка, Женька сидела на нижней койке двухъярусной кровати и слушала стрекотливый говорок своей соседки. На Женьке была новая комбинация с кружевами и короткий апельсинового цвета атласный халатик, открывавший ее стройные ноги. На соседке («Света меня зовут, и давай не стесняйся!») была практически такая же одежда. Это здесь нечто вроде униформы, поняла Женька. И покосилась на другую, тоже двухъярусную кровать напротив: смятые постели свидетельствовали о том, что в ее новом доме у Женьки будет еще минимум две соседки. Сколько же тут всех их вообще?

— Шестеро нас, — отвечая на ее немой вопрос, пояснила Света. Она накручивала крашенные в кричаще-фиолетовый цвет волосы на бумажные папильотки и с такой яростью двигала челюстями, жуя жвачку, что в первую минуту окружающим казалось, что Светку постоянно мучает голод.

— Шестеро? А где…

— На работе, естественно, — фыркнула соседка. — Времени-то сколько? Самый сенокос для нашего дела. Маринку с Нинкой еще с утра быки какие-то забрали, жалко девчонок, как бы на «субботник» не попали. Знаешь, что такое субботник? Это когда менты или громилы какие-нибудь тебя на целый день в баню или на квартиру забирают, и там делают с тобой, что хотят…

— Что хотят?

— Ну издеваются. Самое, слышь, противное — что за бесплатно. Меня в прошлый раз по рукам-ногам связали, чтоб не рыпалась, в рот кольцо какое-то вставили, чтоб им пусто было, и над кроватью растянули — это «крокодильчик» у них называется. Козлы… ну и имели, как хотели, во все места и всяческим образом. Так девочки сказали — это ты еще легко отделалась, Светка. Можно, говорят, так сказать, что тебе повезло.

— Повезло?

— Ну может быть хуже. Могут вообще покалечить. Или заставят всю ночь на столе голышом стоять со свечкой или вместо стула используют, поставят на четвереньки… Это-то вот, субботники эти, в нашей работе самое мерзкое дело. Остальное полегче. Знай себе ублажай мужиков всяких, в основном боровов всяких старых… Но они хоть платят. От пятидесяти до трехсот баксов в час, в зависимости от квалификации, поняла? Хотя ты новенькая, за тебя много не дадут. Если только ты не девственница. Ты как?

— Что как?

— Ну целочка или нет?

Женьку передернуло от этого отвратительного слова. Но тут же подумала, что теперь ей надо привыкать… Вряд ли кто-нибудь будет разговаривать с ней иначе.

— Я? Да. Я… у меня еще никого не было.

— Тю! Тогда первый раз можешь задорого пойти. Ты маме только скажи, что нераспечатанная. — (Женька снова поморщилась — Светкины термины резали ей слух). — А вообще-то ты и так не пропадешь. Работы много. В основном мы по вызовам выезжаем, по телефону заказывают — мама отправляет. С водилой и охранником, все как положено. Раз в месяц четыре выходных дня, подряд. Когда месячные. У меня вот сегодня как раз…

— А всегда надо это… по вызовам?

— Ну почти. Хотя есть и такие, которые просят, чтобы с апартаментами. Для таких здесь особые условия. Правда, и стоит дороже…

Светка вдруг сбросила на пол папильотки, вскочила на ноги и, прижав палец к губам, прислушалась. Женька тоже замолчала в испуге. Ее новая подруга с минуту вслушивалась в то, что происходит в квартире, а затем подкралась на цыпочках к открытому одежному шкафу, стоящему у противоположной стены рядом с кроватью. Тихонечко отодвинула в сторону плечики с висящими на них платьицами кричащих расцветок.

— Иди сюда. Глянь. Только тихо, не вспугни…

Приблизившись, Женька заглянула внутрь. Задней стенки у шкафа не было. Ей заменяло стекло, через которое была видна огромная, занимавшая с полкомнаты кровать без спинок и с пузатым матрацем. На кровати лежал огромный мужчина, а рядом с ним, спиной к стеклу — обнаженная женщина. И проделывала она с мужиком то самое, что Женька видела до этого только один раз, да и то в порнографическом журнале, который однажды ей дал пролистать Славка…

— Ужас какой — прижав ладони к враз запылавшим щекам, Женька поспешно отвернулась. Отошла и села на свою кровать.

— Какие мы нежные! — насмешливо прошептала Светка. — Какой же это ужас, дура ты? Это теперь твоя работа. Не самая пыльная, между прочим. Не мешки с сахаром на хлебозаводе таскать, как у нас в Житомире. Я-то оттуда.

— А эти двое знают, что за ними… наблюдают?

— Ну Натка-то знает, конечно. Она же спит вот здесь, рядом с этим шкафом. А этот замозура и не подозревает ни о чем. С обратной стороны там зеркало, не догадаешься.

— Господи, да зачем это нужно?!

— Затем, что камеру здесь иногда ставят. Если клиент какая-нибудь шишка особенная. Куда потом запись идет — не наша забота. Наша забота следить, чтобы камера эта не выключилась…

Светка вздохнула и принялась втирать в лицо жирный крем, черпая его из баночки сразу двумя пальцами.

— Значит, в одной комнате мы вчетвером, в другой — вот этот сексодром со скрытой камерой, в третьей еще двое девочек, там совсем махонькая конурка, девять метров… На кухне мама Вика сидит, она же по телефону отвечает. А за дверью всегда охранник. Не сбежишь. Натка один раз пыталась — так отделали, что она в зеркало на себя смотрела и спрашивала: «Кто это?» И по телу ремнями пороли. Она неделю сидеть потом не могла.

— И больше никто не сбегал?

— Да куда мы отсюда побежим-то. Документы ж у всех отобрали…

Холодные мурашки, которые бегали по Женькиному телу, резко набрали в весе. Теперь ей казалось, что под сорочкой по ней заходил настоящий тараканий рой. «Ну и дура! Дура! Куда меня понесло?» — думала она, кусая губы. Потом пришла другая мысль: «Выберусь! Как-нибудь выберусь. Только надо отоспаться. Посплю здесь одну только ночь, а там…» Что будет потом, она снова не думала. Женька давно уже не строила планы дальше, чем на час-два вперед.

Алексей ушел спать, не попрощавшись и не пожелав Лизе спокойной ночи. Напрасно она не ложилась и прождала его у себя в комнате с книгой на коленях до половины второго. Когда в квартире стихли последние звуки, она поняла, что брат не придет. Вспыхнувшая безо всякой видимой причины ссора переросла в затяжной конфликт, выматывающий нервы, потому что никто из них не знал точно, как выбраться из этого состояния.