Плачущие тени (СИ) - Бузакина Юлия

В последний вечер перед отъездом они ужинали в одном из ресторанов на белоснежной террасе. Подавали морепродукты, сухое вино и коньяк.

— Знаешь, Ната, — неторопливо наливая в бокал вино, посмотрел на нее Саша, — я ведь не просто так тебя в Ялту позвал.

— А для чего тогда? — подняла глаза она. Легкая тень тревоги мелькнула на лице.

— Дело в том, что я, возможно, скоро уйду из прокуратуры. Много негатива там поднакопилось, да и знаешь, эти подводные камни в нашей службе, они иногда не доводят до добра. Недавно о такой камень я споткнулся.

— Какой камень? — моментально побледнела Наталья Петровна. Она-то очень хорошо была осведомлена о различных подводных камнях в уголовно-правовой специализации. Сделаешь шаг не туда, и на скамье подсудимых уже ты.

— Не получится у меня в заместители прокурора попасть. Слишком много политических вопросов встает на пути, а связи…связи позволяют удерживаться только временно. В общем, я планирую открыть свою частную практику по уголовным делам. Здесь, в Ялте.

— Что-что? — нервно сглотнула Наталья Петровна. И побледнела еще сильнее. В голове начали роиться беспокойные мысли о будущем Платона на юридическом факультете, о кафедре, о собственном рабочем месте. Аппетит пропал. Она с трудом отпила глоток вина и уставилась в тарелку с сочными морепродуктами. — И как скоро ты планируешь переехать?

— Думаю, в течение месяца-двух. Я же из Бахчисарая родом, Ната. Здесь вся моя родня, а когда рядом близкие, начинать с чистого листа легче.

— Ох, — она обхватила голову руками. Ну, конечно же, он был из Бахчисарая! Как она могла забыть? Хотя, столько лет прошло, немудрено, что она этого не помнит.

— Ната, я могу рассчитывать на твою поддержку? — внимательно, будто

выжигая взглядом, посмотрел он на нее. — В…каком смысле? — подняла голову она.

— Ты переедешь сюда со мной?

— Но…я…а как же Платон? Я так близко к своей цели! Еще пара месяцев, и если план не даст сбой, Платона зачислят к нам на факультет. А если я поеду за тобой, то…то все может сорваться. Это же мой сын, Саша! Он хромает с рождения! — чуть не плача, без остановки говорила она.

— Я…я понимаю тебя! Очень хорошо понимаю! — растерявшись, схватил ее за руки он. — Просто в один день может случиться так, что у меня не будет другого выбора, кроме как вернуться сюда, в Крым. Это лучше, чем оказаться в тюрьме, поверь. И я больше всего на свете не хочу тебя потерять! — Я тоже… тоже этого не хочу! Я так сильно тебя люблю! И этот выбор

между вами двумя, он просто невыносим! Понимаешь?!

— Любишь меня?.. Ты не говорила этого раньше, — растерянно посмотрел на нее Саша.

— Разве? Я ни разу не говорила этого вслух? Я так много раз повторяла это про себя и не решилась сказать тебе самого главного? — сжала пальцы его рук Наталья Петровна.

— Нет. Ты говорила, что тебе хорошо рядом со мной. Но про любовь ни слова… А знаешь, тогда это все меняет. Я не могу заставлять тебя страдать, делая выбор между мной и будущим Платона. Я постараюсь продержаться в службе еще немного. По-крайней мере, до тех пор, пока у твоего сына все не сложится на факультете.

— Спасибо, — дрожа от накативших на нее переживаний, почти прошептала Наталья Петровна.

Это нечаянное признание в любви и внезапно нависшая над Сашей угроза сблизила их еще больше. В самолете они крепко держались за руки, и у Натальи Петровны возникло острое ощущение, что они возвращаются не домой, а в зону боевых действий, где любое ошибочное движение может привести к катастрофе глобального масштаба, теперь уже не только на ее кафедре, но и в жизни Саши Велюрова тоже.

Юридический факультет гудел. Наталья Петровна быстро бежала по коридору, прижимая к груди объемную светлую сумку и улыбалась самой себе. Ей было чему радоваться — Саша заберет ее в обед с работы, они вместе приготовят что-нибудь у него в квартире и до самого вечера будут вместе. Платон вернется только через три дня, поэтому можно просто расслабиться и наслаждаться покоем.

На носу был конкурс вакансий, но теперь Наталью Петровну это не волновало. Даже если профессор Войков окажется впереди, а по-другому и быть не может, оставят ее. Она же штатный сотрудник, а он совместитель. И Бог с ним, с этим профессионализмом. К чему лишние нервные переживания? Да, она не Войков. И никогда не станет таковой. Но она выгодна. Как разменная монета. И ей выгодно быть таковой в свете поступления Платона на юридический факультет. А там, будь что будет.

— Наталья Петровна! — подскочила к ней Марьяна в самых дверях кафедры.

— О, господи! Марьяша, вы меня напугали! Нельзя так, честное слово! — фыркнула и прошла в кабинет заведующая.

— Наталья Петровна! — не отступала лаборантка. — Профессор Войков умер, Наталья Петровна!

— Как…умер? — сглотнула она. — У нас же завтра конкурс… Он не мог умереть…он же…легенда!

— От обширного инфаркта. У себя дома. Он один жил… Не смог перенести все эти проблемы с нагрузкой. У него кроме уголовного права не было ничего. А когда узнал, что студенты из-за него акцию протеста устроили и что зачинщиков отчислили без права восстановления, сердце не выдержало, — без остановки тараторила Марьяша, хлопая огромными, полными страха глазами.

— Какой кошмар… — прошептала Наталья Петровна и тихо опустилась на стул. Конечно, конкурс вакансий, это мерзкое новшество, унижающее человеческое достоинство многих заслуженных преподавателей. Особенно, таких, как профессор Войков. Но смерть! Смерть казалась какой-то нелепой насмешкой на фоне этого. Вот тебе и разменные монеты…

Студенты встретили Наталью Петровну гробовым молчанием. За всю лекцию никто не шелохнулся и не произнес ни слова. Конспекты почти никем не открывались. И в конце пары никто не задавал ей вопросов. Все пятьдесят с хвостиком человек просто молча встали и ушли, будто негласно обвиняя ее в смерти профессора Войкова, которого очень любили.

Расстроенная и подавленная, Наталья Петровна вернулась на кафедру. Там грустно глотал горячий кофе Сергей Владимирович.

— Наталья Петровна! — оживился он. — Как поживаете?

— Все было бы хорошо, если бы не новость о смерти Войкова, — тяжело вздохнув, села напротив Сергея Владимировича Наталья Петровна. — Я вот только одного не пойму: неужели все эти изменения стоят человеческой жизни? Да, мы профессионалы, мы любим свое дело, факультет, но…неужели я действительно виновата в его смерти?

— Да причем здесь это! — чуть не подавился кофе Сергей Владимирович. — Вы просто неудачно оказались на его пути, вот и все! На вашем месте мог кто угодно быть! У вас должность заведующей отняли, так и что? Вы же из-за этого не умираете?

— У меня есть родственники, близкие люди… Те, ради кого стоит идти вперед. А у него кроме уголовного права ничего не было в жизни. Видимо, это и сыграло решающую роль. Только окружающие будут винить меня, понимаете? И не важно, что я случайно оказалась с ним в одной упряжке, не дотягивая до его уровня! Я же не виновата, что факультету выгоднее держать штатника!

— Отставить панику! Все будет в порядке! — перебил ее заместитель декана. — Идемте в деканат, надо обсудить подробности предстоящих похорон.

Декан была подавлена не меньше Натальи Петровны. Как же много ответственности легло на плечи этой мужественной немолодой женщины! Седых волос за эти два месяца только прибавилось, да и морщин тоже.

— Наталья Петровна! Хорошо, что вы подошли. Сергей Владимирович, прикройте дверь, — поспешила она навстречу заведующей.

— Мне очень жаль, что так вышло. Я…я не хотела, чтобы из-за меня человек погиб от сердечного приступа! — прижав руки к груди, забормотала Наталья Петровна. На глаза набежали слезы и покатились по щекам.

— Да о чем вы говорите! — разражено фыркнула декан факультета. — Не берите на себя лишнего! Того, что произошло, не исправить. У каждого свой срок пребывания в этом мире! Видимо, у профессора Войкова время истекло! И, честно говоря, у меня уже нет сил на сентиментальные отступления. У меня вообще такое ощущение, что я больше не могу чувствовать, так много режущих по живому решений приходится принимать.