Эмма Дарси - Кузина-самозванка
— Поскольку ты предпочла жить в Маленькой Италии, я решил, что Антонио рассказывал тебе о семье, — заметил Марко, — но ты говоришь, что ничего не знала о нас.
— Он никогда не рассказывал о вас, — ответила Дженни, хотя не знала, как было на самом деле. Вопрос о том, почему Белла купила квартиру в Маленькой Италии, был самым сложным. И теперь Дженни предстояло самой как-то объяснить этот факт. — У нас была итальянская фамилия, и я спросила однажды отца, откуда она. Он сказал, что это распространенная фамилия в Венеции, где жила его семья. Но, к сожалению, он утратил с ней все связи, когда эмигрировал в Австралию, и Венеция стала его далеким прошлым. Еще он сказал, что я должна считать себя австралийкой. Ею я себя и считаю. — Дженни гордо вздернула подбородок.
Марко кивнул:
— Австралия — прекрасная страна. Я провел какое-то время в Сиднее, когда мы строили там Маленькую Италию. Красивый район в красивом городе.
— Да, я очень люблю Сидней, — ответила Дженни, давая понять, что не променяет его ни на какой другой, что бы ни предложил ей Марко Россини. Белла, может быть, и задумалась бы, но Дженни Кент — никогда!
— Наверняка твоя теперешняя жизнь отличается от жизни в аутбэке[2], — сказал Марко.
Дженни решила, что старик намекает на то, что, если она сумела привыкнуть к жизни в Сиднее, сможет и в другом месте.
— У меня не было желания заниматься скотоводством после гибели родителей. У нас были долги… засуха…
— В любом случае это трудное дело для молодой девушки, — заметил Марко.
— Да. — Дженни перевела дух. Ей было очень тяжело шаг за шагом восстанавливать и додумывать жизнь Беллы. — Когда все дела были урегулированы, я еще не знала, чем хочу заниматься, и предприняла путешествие, которое назвала «в поисках себя». Я нашла место, которое пришлось мне по душе, приехала в Сидней и оказалась в Маленькой Италии.
— И вспомнила, что твой отец родом из Венеции, — помог ей Марко.
— Может быть. Как будто испытала чувство принадлежности. Мне все там понравилось — художественность замысла, архитектура, краски, канал и даже маленькие базарчики. Я всегда любила рисовать и стала подумывать о курсах, но нужно было ждать начала нового учебного года. К тому времени я подружилась с девушкой, тоже увлеченной рисованием, и, поскольку у нее тоже не было семьи, предложила ей пожить в моей квартире, чтобы не чувствовать себя одинокой. Со временем мы стали почти как сестры. — Дженни хотелось поскорее завершить свое повествование. — Но потом я потеряла и ее. — Голос Дженни дрогнул, и печаль затопила сердце, как бывало всегда, стоило ей вспомнить о гибели Беллы.
Дженни опустила голову и закрыла глаза, чувствуя, что снова может расплакаться. Здесь сейчас должна была быть Белла, а не она. Белла была так добра к ней, так щедра! Она заслуживала большего от жизни. Может быть, она втайне мечтала вот о таком воссоединении с семьей?
«Я не могу сделать это вместо тебя, Белла. Я не ты! — мысленно воззвала Дженни к подруге. — Но чтобы выжить, я вынуждена занять твое место и в сердце Марко Россини. Данте не позволит мне сейчас выйти из игры».
— Теперь у тебя есть мы, — с нежностью произнес патриарх семьи Россини.
Дженни покачала головой и посмотрела ему в глаза:
— Вы не можете ничего ко мне испытывать, мистер Россини. Все это как-то нереально. Я не одна из вас. — Здесь Дженни не пришлось лгать.
— Дай нам всем немного времени, дорогая. Я знаю об аварии, в которой погибла твоя подруга. Тебе пришлось пережить одну трагедию за другой, самой долго лечиться от полученных травм, отложив мысли об учебе и карьере. Рассматривай твой приезд на Капри как восстановительный период во всех отношениях. Мы постараемся ближе познакомиться…
При этих словах Дженни снова овладела паника. Она не сможет обманывать день за днем, месяц за месяцем. Не сможет… не сможет…
— Но ведь вы тоже умираете! — выпалила она, надеясь, что мудрый старик правильно поймет ее слова. — Данте не хотел принимать мой отказ приехать, и вот я здесь, а вы…
Дженни почувствовала, как мгновенно напрягся Данте. Она боялась пошевелиться, боялась посмотреть на него, боялась произнести еще хоть слово. И вглядывалась в глаза Марко, пытаясь найти у него защиту.
Тот повелительным жестом поднял руку, призывая внука к молчанию:
— Не надо меня защищать, мой мальчик. Изабелла права. С чего бы ей вдруг проникнуться любовью к старику, который вот-вот умрет?
— Ты приходишься ей дедом! — резко возразил Данте.
Дженни задрожала, услышав едва сдерживаемую ярость в его голосе.
— К человеку, не принимавшему ни малейшего участия в ее жизни, никогда ничего для нее не сделавшему, — продолжал Марко. Когда он повернулся к Дженни, она увидела, что глаза этого симпатичного ей пожилого человека полны сострадания и понимания. — Дорогая моя, я уверен, что Данте сделал все возможное и невозможное, чтобы привезти тебя сюда. Наверняка он сыграл на твоем естественном желании узнать о семье отца.
Дженни вспыхнула при мысли, что ей снова надо лгать и выкручиваться.
— Антонио был моим сыном восемнадцать лет, — стал рассказывать Марко голосом, полным печали. — Он был многообещающим мальчиком. Если хочешь, я расскажу тебе, каким он был в те годы.
Белла наверняка бы захотела. Любая дочь, любившая своего отца, захотела бы. Дженни чувствовала молчаливый приказ Данте согласиться, иначе… Угроза тюрьмы снова замаячила перед ней.
— У меня осталось совсем мало времени, Изабелла, — мягко напомнил Марко. — Скрасишь ли ты мне оставшиеся дни? Позволишь исправить ошибки, которые еще можно исправить? Они камнем лежат на моем сердце. Я расскажу тебе о юности твоего отца, чтобы эти воспоминания не ушли вскоре вместе со мной.
Отказаться было невозможно, просто немыслимо…
— Конечно. Я постараюсь… И простите меня, я не должна была так говорить вам… о вашем плохом здоровье. Просто…
— Слишком много смертей в твоей жизни, дорогая?
Дженни кивнула, не в силах произнести ни слова.
— Со мной все по-другому, моя девочка. Я прожил долгую жизнь и теперь подвожу итоги. Ты осталась моим единственным незавершенным делом. — Он ободряюще улыбнулся ей. — Давай закончим его вместе.
Дженни улыбнулась в ответ дрожащей улыбкой:
— Если это так важно для вас, постараюсь помочь вам, мистер Россини.
— Это важно и для тебя, дорогая.
Глава 8
Угрожающий голос Данте словно молотом бил ее по голове, которая и без того сильно болела после мучительного разговора на террасе.
