Терри Грант - Любовь – игра для двоих

Даниэла равнодушно пожала плечами.

— Вы ведь сами этого хотели…

— Неправда. Я вовсе не хотел, чтобы вы становились объектом пристального внимания других мужчин, — галантно склонившись к ней, возразил Этторе. — У меня было несколько иное желание… — добавил он, загадочно понизив голос.

— Неужели? — удивленно вскинув брови, поинтересовалась Даниэла. — И какое же?

— Наблюдать за действом, происходящим на сцене, наедине с вами. Вдали от всех… — немного помедлив, проговорил он.

Даниэла обвела выразительным взглядом собравшиеся возле входа в театр многочисленные группки красиво одетых людей.

— Наедине со мной? — переспросила она. — Думаю, ваше желание останется несбыточным. Ведь при таком количестве зрителей это просто невозможно.

Этторе мягко улыбнулся.

— Готов доказать вам прямо сейчас, что вы неправы. Разве вы забыли об упомянутой мною вчера потайной ложе?

С этими словами он взял ее за руку и повел за собой к дверям театрального музея.

— Что вы задумали? До начала осталось всего несколько минут… Сейчас не время любоваться экспонатами музея… — запротестовала было Даниэла.

Но Этторе успокаивающе сжал ее ладонь в своей руке.

— Для нас — самое время, — убежденно проговорил он и, обменявшись на ходу дружеским приветствием с одним из карабинеров, которые по традиции каждый вечер прибывали к началу оперного действа, распахнул перед Даниэлой дверь, ведущую в музей.

— Тот карабинер, он что, ваш коллега? — поинтересовалась она, поднимаясь по лестнице.

— Нет, Альдо просто мой знакомый.

Даниэла остановилась на следующей ступени и, медленно повернувшись к Этторе, спросила:

— А кто вы теперь: полицейский или преподаватель?

Этторе улыбнулся.

— Вы хотите знать, кто из них пригласил вас сегодня в театр?

— Нет, я хочу знать, с кем из них я могу завтра случайно встретиться в университете, на улице или в баре, — внимательно глядя ему в глаза, сказала Даниэла.

Улыбка Этторе внезапно померкла.

— Вы очень любознательная студентка, синьорина Ламбретти, — негромко проговорил он. — Хотя и не очень соответствуете студенческому возрасту в этом одеянии…

Даниэла поспешно отвела взгляд.

— Вы тоже не соответствовали возрасту преподавателя тогда, в баре, — напомнила она.

— В самом деле? — удивился Этторе. — Вот уж не думал… Ну а теперь, в этом элегантном костюме, я ему соответствую?

— В этом костюме вы похожи скорее на пресыщенного любовными приключениями светского бездельника.

Этторе весело рассмеялся.

— Вот так комплимент… Вы, наверное, перепутали меня с главным героем сегодняшней оперы.

— Может быть… — задумчиво откликнулась Даниэла. — Хотя моя подруга всерьез считает вас чертовски загадочным.

— Правда? Ну что ж, я признателен ей за такую характеристику. А как насчет вас? — с любопытством спросил он. — Кем меня считаете вы? Ну… если не брать в расчет упоминание о пресыщенном бездельнике, — с мягкой иронией добавил он и тут же, спохватившись, торопливо оборвал ее: — Нет-нет, не сейчас… Свое мнение обо мне вы выскажете чуть позже… После того, как я продемонстрирую вам одну потайную комнату…

Не дав Даниэле времени на возражения, он вновь взял ее за руку и повел за собой мимо экспонатов, рассказывающих об истории театра. Затем, остановившись перед неприметной дверью, почти сливающейся по цвету с драпировкой стен, проговорил с улыбкой, сделав приглашающий жест:

— Прошу вас, эта комната принадлежит сегодня только вам.

— Вы это серьезно? — недоверчиво покосившись на своего спутника, спросила Даниэла. — И что же я смогу там увидеть?

— Театр, — доверительно прошептал Этторе, распахивая перед нею дверь.

Даниэла, бросив на него удивленный взгляд, осторожно перешагнула порог и тут же замерла на месте: в нескольких шагах от нее располагались несколько кресел театральной ложи, а внизу, на сцене, среди декораций испанского средневекового города разворачивалось действо, которое на протяжении нескольких веков привлекает к себе все новых и новых зрителей.

— Вот видите, нам все же удалось остаться наедине, несмотря на присутствующую в зале публику, — с мягкой улыбкой проговорил Этторе.

— Но неужели мы останемся здесь до конца оперы? — ошеломленно спросила Даниэла.

— А почему бы и нет? — непринужденно откликнулся Этторе. — Разве вам не нравится эта потайная ложа?

— Нравится, конечно. Только находиться в ней разрешено наверняка не всем… Если мы попадемся на глаза кому-нибудь из работников музея, нас ждут большие неприятности… — торопливо проговорила Даниэла, оглядываясь на дверь.

— Не волнуйтесь, — возразил Этторе. — Со мной вы в полной безопасности, можете мне поверить. Так что устраивайтесь поудобнее и ни о чем не тревожьтесь.

Даниэла окинула его задумчивым взглядом.

— Знаете, я начинаю догадываться, откуда у вас такая уверенность… — медленно проговорила она. — Вы договорились с тем карабинером, который только что с вами поздоровался. Разве не так?

Этторе удивленно качнул головой.

— Чем больше я общаюсь с вами, тем отчетливее понимаю, какая вы одаренная студентка… Ведь вы не по годам умны и проницательны, — с шутливой восторженностью проговорил он и, опережая ее новое замечание, добавил: — Только на этот раз проницательность вас подвела. Я мог бы, конечно, договориться с тем карабинером… Но я не стал этого делать. Ведь чтобы в полной мере ощутить всю романтику нашей сегодняшней встречи, нужно испытать хоть немного волнения, не так ли? Иначе для чего было выбирать именно эту ложу?

С каждым словом его голос становился все тише и проникновеннее, а взгляд все пристальнее и таинственнее, и Даниэла вновь, как и во время их прошлых встреч, почувствовала, что не в силах вырваться из плена этого взгляда. И это чувство внезапно соединилось в ее душе с другим, не менее сильным и завораживающим: она вдруг почувствовала, что ее неодолимо влечет к этому мужчине. Вернее, она почувствовала это еще несколько дней назад, когда впервые увидела его в баре, но осмелилась признаться себе в терзавшем ее душу влечении только сейчас.

Нет, пока еще не осмелилась, тут же мысленно возразила себе она. И, наверное, не осмелюсь никогда… Потому что Этторе пугает меня… Пугает своей непредсказуемостью, своей таинственностью… Иногда мне кажется, что он просто исполняет для меня какую-то придуманную им самим роль… Только вот зачем он ее исполняет, этого я объяснить себе никак не могу…

— Почему вы вдруг замолчали? — вывел ее из задумчивости голос Этторе. — Вам не нравится, что мы тайком наблюдаем за оперным действом?