Непокорный холостяк - Дженнифер Фэй

Не так все задумывалось. Ее сестра должна была быть с ней рядом. Это должно было быть радостным событием. А не пугающим и таким грустным.

С каждым ударом сердца на нее накатывала новая волна боли. Затем боль достигла пика. Казалось, она ее никогда не отпустит. А потом вдруг боль исчезла. И наконец, Поппи смогла свободно вздохнуть.

Она откинулась на подушки и наслаждалась этим моментом без боли. Вдруг, если она не станет шевелиться, схватки прекратятся? Затем она вспомнила, что воды отошли. И родов уже не избежать.

Но если бы процесс замедлился, было бы здорово. Ей нужно выбраться с острова и побыстрее. Зачем только она настояла на том, что ночевать нужно здесь? Почему?

Она должна собраться ради ребенка. И ради Аполло. Перед ней он старался храбриться, но она видела в его глазах страх перед этими преждевременными родами. И надо сказать, что не он один их боится.

Она виновата во всем сама. Она не должна была ничего поднимать накануне. Но эти вещи казались такими легкими. Тогда она не думала, что делает что‑то не то. Ей просто хотелось побыстрее покончить с делами и отправиться домой отдохнуть.

Ей следовало прислушаться к Аполло. Он правильно говорил, что она не должна ничего делать. Ей нужно было уехать с острова со всеми вместе. Ей следовало получше подготовиться ко всему.

Сожаления…

Боль вновь пронзила ее, прервав ее размышления. От ее внимания не ускользнуло, что промежутки между схватками становятся короче. Она схватила телефон, чтобы отсчитывать время.

Боль нарастала. Она пыталась использовать навыки, которым научилась на курсах. Она отчаянно старалась вспомнить все, что ей говорили. Она и представить не могла, что роды начнутся на острове.

Когда промежутки между схватками стали длиться девять минут, она подумала, что у нее еще есть время до рождения ребенка. И ей нужно все это время, чтобы добраться до больницы на материке.

Она искренне верила, что у нее еще полно времени до родов. Это ее первый ребенок, и все уверяли, что первые дети могут родиться позже поставленного врачом срока. Но видимо, этот ребенок не хотел быть похожим на других и решил появиться на свет на пару недель раньше срока. И ничто и никто не может его остановить.

Сейчас, когда паника по поводу родов чуть улеглась, она поняла, что не может просто вот так лежать. Шторм не стихал…

Что‑то тяжелое ударилось о крышу. Поппи взглянула на потолок. К ее облегчению, на крыше не было дыр. Ветер завывал, ветки хлестали по стенам бунгало. Шторм не только не стихал, он усиливался.

Котенок съежился у нее на руках.

– Тень, не волнуйся. Все у нас будет в порядке.

Ей необходимо добраться до ставней и плотно закрыть их. Проблема только в том, что они закрывались снаружи. И ей совсем не нравилось, что нужно выйти на улицу в такой шторм. Но Аполло ушел попытаться наладить связь с материком, поэтому, кроме нее, это некому сделать.

Поппи усадила котенка на одеяло.

– Оставайся здесь. Я сейчас вернусь.

Она с трудом поднялась и направилась к двери.

Снаружи была кромешная тьма. Безусловно, это не очень хороший знак. То, что Аполло отправился в эту темноту один, очень беспокоило ее.

Он должен быть в порядке. Поппи стала молиться, чтобы он вернулся к ней невредимым. Она не могла представить, как справится со всем этим без него.

Возможно, в прошлом он совершил много ошибок. И он не был рядом со своей семьей тогда, когда его родные в этом нуждались. И все же он совсем не тот человек, о котором рассказывала сестра.

Она могла представить, что тот, старый, Аполло немедленно направился бы к двери при первых признаках опасности. Он бы не остался с ней, не стал бы готовить и не стал бы рисковать жизнью, чтобы позвать кого‑нибудь ей на помощь.

Возможно, все это он делает не для нее, но он делает это для ребенка. По крайней мере, он понял, что быть частью семьи означает быть с ней в хорошие и в плохие времена. Нил им бы гордился сейчас. Она им гордилась. Ей только хотелось, чтобы он поспешил назад в бунгало. С каждой минутой она все больше и больше нервничала.

Яростный ветер и дождь хлестали его по лицу. Ночь была такой черной, что не видно было ни зги.

Аполло щурился, пытаясь рассмотреть, куда направляется. Он споткнулся о корень дерева, но чудом удержался на ногах. Электричества не было на всем острове, поэтому не горело ни одного огонька.

Аполло отказывался останавливаться. Идти при таком ветре было чудовищно трудно. Но он вспомнил искаженное болью лицо Поппи и слова отца о том, что, отправься они в больницу раньше, его мать возможно было бы спасти. Аполло не знал, правда это или нет, но понимал, что чем скорее прибудет помощь, тем лучше для всех.

К счастью, в этот день он уже несколько раз побывал на пристани, доставляя туда те вещи, которые не поместились на складе на острове и которые отправляли на другой склад на материке. В тот момент ему не очень нравилось вновь и вновь отправляться на пристань, но теперь он был благодарен судьбе за это, так как это позволило ему лучше ориентироваться в темноте.

Когда Аполло добрался до пристани, увидел, что там светло. Он не знал, каким образом это возможно. Остальная часть острова была погружена во тьму. Но здесь в воде отражались огни. Наверное, здесь есть резервный генератор. Что бы это ни было, он был за это благодарен судьбе.

Море разбушевалось во время шторма. Обычно спокойные воды сейчас накатывали на остров волнами с шапками белой пены и с огромной силой разбивались о берег. Стоявшие на якоре лодки болтались взад‑вперед, натягивая швартовы. Просто чудо, что их не унесло в открытое море.

Дождь лил как из ведра. Аполло весь промок до нитки. Он замерз, но сейчас ему было не до этого. Сейчас он, возможно, совершает самый главный поступок в своей жизни. Если ему не удастся позвать кого‑то на помощь, Поппи и ребенок могут умереть. Из‑за этой мысли он ощутил прилив адреналина. Очутившись рядом с болтающимися на воде лодками, он должен был понять, как попасть на одну из них. Ко всему прочему,