Кэрол Маринелли - Розовый алмаз
— Наверное, у нее была копия, — послушно кивнула Эффи и провела пальцами по знакомому выгравированному рисунку. Она подняла крышку, слишком взволнованная, чтобы заметить, как нахмурился Закари.
Когда он оставил ее одну, Эффи подошла к туалетному столику. На нем лежали мерцающие драгоценными камнями заколки для волос, серебряные расчески и щетки, бархатные коробочки с макияжем. Этот женский уголок также напоминал ей столик ее матери — с фигурными флакончиками духов, пудреницами, коробочками с косметикой. На двух маленьких серебряных подносах лежали кольца…
Сидя на стуле, Эффи не знала, с чего начать. Она взяла кисточку с костяной ручкой и в нерешительности посмотрела на палетку с тенями, которые должны были преобразить ее.
Светлее или темнее?
И словно услышала голос матери, когда та уже была больна, но все еще выходила из дома, прося Эффи сделать ей макияж.
Прикрыв салфетками платье, Эффи чуть припудрила лицо тонкой пудрой, потом опустила кисточку в маленькую серебряную коробочку с мягкими коричневыми тенями — любимый цвет ее матери, чтобы оттенить такие же синие, как и у нее, глаза…
И это сработало. Так же как и тушь и аккуратная подводка. Эффи посмотрела на два синих сапфира, блестевшие перед ней в зеркале, и, чувствуя возбуждение, добавила на щеки румян и подкрасила губы, но потом, решив, что это чересчур, стерла помаду.
Ее почти что лихорадило. Расчесав тяжелые черные кудри, она собрала их в хвост и, чуть приподняв на затылке, закрепила серебряной заколкой, оставив несколько прядей локонами спускаться вдоль шеи.
Теперь она видела в старом потемневшем зеркале самую красивую женщину на свете. Открывая флакон за флаконом, вдыхая ароматы, каждый из которых был неповторим, она долго не могла решиться. Наконец выбор был сделан — низкие нотки мускуса и амбры идеально подходили под ее настроение. Эффи приложила стеклянную пробочку к местам, где бился ее пульс, помня о каждом поцелуе Закари и надеясь, что это повторится.
Она не чувствовала стыда. Ни единой капли, когда одевалась для своего мужчины. Вернувшись к себе, Эффи достала кулон, завернутый в тонкую папиросную бумагу, и застегнула на шее цепочку. Тяжелый розовый камень изумительно смотрелся рядом с темным бархатом.
Эффи знала, что она получила благословение матери, подарив свою девственность самому лучшему из мужчин.
Глава 4
Эффи была совсем не такой, как те избалованные женщины, к которым привык Закари. Она ничего не просила у него, и именно это вызывало у него желание хоть что-нибудь сделать для нее.
К примеру, побриться. Обычно он возвращался из пустыни заросший, чуть ли не с бородой. И сейчас, впервые за эти дни, Закари решил привести себя в порядок.
Он воспользовался одеколоном и более тщательно отнесся к выбору халата — черного, с золотой отделкой. Он решил наслаждаться игрой ровно столько, сколько она продлится. Последние несколько часов доказали, что его гостья была именно тем эликсиром, в котором он так нуждался после безумной нервотрепки последних месяцев.
Но что-то беспокоило его.
Она с такой легкостью — с такой привычной легкостью! — открыла шкатулку с драгоценностями, несмотря на то что там был очень сложный замок. Женщины всегда просили Закари показать, как она открывается. А Эффи справилась с замком безо всякого труда! В дешевых копиях не принято повторять столь незначительные детали.
Было и еще кое-что — воспоминания ее матери об озере в Кионии. Тогда он отнес это к разыгравшемуся воображению девушки, но теперь…
Занимаясь поисками алмаза, Закари пытался найти подтверждение слухов, что любовницей короля Эгея была горничная, и разыскать ее. Но это так ни к чему и не привело. Либо слухи были неверны, либо Эгей хорошо умел заметать следы.
«Странно, почему я вообще беспокоюсь по этому поводу?» — думал Закари.
Никогда еще не было никаких скандалов, если принцу или даже королю вдруг случалось захотеть тепла женского тела — пример тому сам Закари. Скандал был возможен только тогда, когда к этому примешивались чувства… Когда принц или король начинали заботиться о женщинах…
На губах Закари заиграла инквизиторская улыбка — ему не составит труда заставить Эффи открыться. Но к чему спешить? У него еще будет время. Сегодняшняя ночь должна быть только ночью удовольствия.
Когда Закари вышел из спальни, стол уже был накрыт. Видно, что Эффи постаралась. Тарелки полны различными деликатесами, хрустальные бокалы сверкают рядом с зажженными свечами в высоких подсвечниках, из курильницы струится пряный аромат.
Он улыбнулся, когда в комнату вошла Эффи — смущенная, но обворожительно прекрасная.
«Как я мог сразу этого не заметить? — спрашивал себя Закари. — Как в тот день, когда она приехала, я мог почувствовать себя разочарованным?»
Ее красота была воистину царской — вот первое слово, что пришло ему в голову. Бордовый бархат подчеркивал совершенные линии ее тела, темные волнистые волосы, собранные на затылке, блестящими локонами обрамляли бледное лицо. Синие пронзительные глаза, не отрываясь, смотрели на него, ожидая его реакции.
— Ты прекрасно выглядишь! — должен был сказать он, но эти слова произнесли ее губы, заставив что-то сжаться в его груди. Может быть, это была гордость за то, что его усилия были вознаграждены? Она провела пальцем по его гладкой щеке. — Как приятно пахнет!
— От тебя тоже. — Он взял в ладони ее лицо и, наклонившись, поцеловал.
Она дрожала от волнения и гордилась им — странно, но Закари был тронут. Его руки лежали на ее плечах, его глаза, не отрываясь, смотрели на нее.
И вдруг его сердце словно остановилось.
Возле ложбинки на ее груди, сияя в теплых отблесках свечей, был ответ, что он так долго искал, — алмаз, что помог бы вернуть его землю!
Пустыня никогда не обманывала его. Не обманет и сейчас. Его пальцы, скользнув по ее шее, дотронулись до тяжелого камня. Ничто не дрогнуло в его лице, когда Закари наконец нашел то, что искал так долго.
Его голова шла кругом. Во всем этом должна была быть причина, которую он пока не мог уловить, — пустыня послала ветер, пустыня заставила его вернуться к Эффи, вернуться к камню, вернуться к тому, что он искал…
— Какой красивый… — Ему пришлось сделать усилие, чтобы его голос звучал ровно. Может быть, она нашла его, когда одевалась, может быть, один из его родственников когда-то забыл его в этой шкатулке…
— Спасибо.
— Где… — Закари откашлялся, — где ты нашла его?
— Нашла? — Ее глаза удивленно распахнулись. — Я его не нашла. Он — мой.
