Виктория Плэнтвик - Помни о хорошем

Как это он сказал той ночью?

Я более требователен, чем этот неопытный подросток …

Она на минуту представила, что означает его слово «требователен».

Ее тело затрепетало, по воде пробежала легкая волна, и Эвелин погрузилась в воду поглубже.

Он в постели, наверное, тоже высокомерен и груб, не знает тонкостей любовной игры. Больше количества, чем качества. Самолюбивый и лидирующий. Скорее всего, нетерпеливый…

Эвелин закрыла глаза, пытаясь изгнать из мыслей неуместный образ, но вместо этого в ее разгоряченном мозгу возникла удивительно живая картина — Томас Айвор рядом с ней, его смуглая кожа покрыта капельками пота, напряженные мускулы, переливающиеся с каждым движением, мощные бедра, прижимающие хрупкое тело под ним, серые глаза, пылающие огнем желания… Жесткие волосы на руках и груди щекочут ее тело, растрепавшаяся бородка покалывает щеки, влажная грудь касается ее груди при каждом движении…

Аааах! Эвелин открыла глаза, резко села в ванне и закашлялась от воды, попавшей ей в нос. Нащупав на краю ванны полотенце, она стала ожесточенно вытирать вспотевшее лицо. Ее потрясла пылкость собственного воображения. Меньше всего она ожидала от себя такого яростного разгула фантазии, тем более с Томасом Айвором в качестве главного героя. Она осуждающе разглядывала свое тело, все еще вздрагивающее и ноющее от неутоленного желания.

Будь все проклято!

Намылив мочалку, Эвелин принялась ожесточенно растирать кожу, изгоняя грешные мысли. Вот что получилось из замечательной, расслабляющей, успокаивающей ванны! Расслабиться то она расслабилась, но вовсе не так, как хотела.

Эвелин ополоснулась и чуть теплой водой вымыла голову. В ушах у нее шумело. Сначала она решила, что в ухо попала вода, но почти сразу поняла, что это звонит телефон в кухне. Ей не хотелось вылезать из ванны, но она ждала деловых звонков, поэтому заставила себя, наскоро вытершись, влезть в махровый мягкий халат.

Эвелин влетела в кухню и схватила трубку захлебывающегося серебристым звоном телефона.

— Эвелин! Наконец-то! Ты что так долго не подходила? Я говорила тебе, что надо повесить маленькие трубочки по всему дому.

Эвелин сжала трубку, сдерживая раздражение.

— Глория? Хорошо, что ты позвонила, я недавно думала о тебе, — сказала она.

— Правда, дорогая? Надеюсь, ты расскажешь мне приятные новости. — Эвелин знала, что Глория никогда не звонит просто так, у нее есть какие-то дела. — Ты получила мое письмо? Я послала его две недели назад и все еще не получила ответа.

Как это похоже на Глорию! Сама она никогда не отвечает сразу, а упрекать сестру готова всегда.

— Меня не было в городе.

Глория взахлеб начала рассказывать ей о своих проблемах и огорчениях. Эвелин терпеливо ждала, пока та выговорится, зная по опыту, что утешать, возражать, советовать не имеет ни малейшего смысла. Глория просто никого не слушает.

Она подумала, что надо в очередной раз напомнить Глории, чтобы та не называла ее Эви. Эвелин терпеть не могла подобных сокращений.

Эвелин подошла, не расставаясь с телефоном, к холодильнику и вытащила из него бутылку белого вина. Ей было ясно, что разговор будет затяжным.

— Не хочешь ли ты посетить наш старый дом? — Резкий голос Глории прозвучал так близко, что чуть не оглушил Эвелин.

— Нет! Конечно же, нет! — не раздумывая вскричала Эвелин, вспомнив недавнюю кошмарную ночь.

— Почему? Ты уже полгода живешь в Канфилде и должна знать местных жителей. Никто не удивится, если ты захочешь навестить те места, которые памятны с детства. Можно рассказать трогательную до слез историю, как ты в детстве приезжала отдыхать в «Вязы»…

— Нет, я не хочу, — наотрез отказалась Эвелин. Она не представляла, что может заставить ее постучаться в дверь усадьбы Томаса Айвора. Особенно теперь! — Это не так просто! — Эвелин налила в стакан немного вина и отпила глоток. — Я же говорила тебе, мы с Айвором слегка повздорили…

Положение значительно ухудшилось за последнее время!

— Я помню. — Голос Глории звучал недовольно, почти раздраженно. — Он груб до предела с теми, кто не понравился ему, и мгновенно расправляется с ними. Но ты сделаешь это не для него, а для меня. Я не так часто прошу тебя об одолжении, Эви…

Так же, как и я, подумала Эвелин.

Глория с презрением восприняла новость о том, что Эвелин решила преподавать в школе и купила в Канфилде заброшенный коттедж. Но месяц назад она позвонила и сообщила, что сейчас она стала посвободнее и, может быть, попросит Эвелин помочь ей в некоторых личных делах.

Эвелин очень не хотелось соглашаться, но Глория во всех делах, касающихся ее, была невероятно настойчива.

Глория не была в «Вязах» с тех пор, как оформила продажу усадьбы, но до этого она довольно долго жила в этом полуразрушенном доме — отдыхала перед серией концертов в Европе, так она говорила, объясняя свое исчезновение со сцены, — и разбирала свалку в доме и на чердаке, чтобы не отпугивать будущих покупателей.

Продав дом, она тут же уехала на гастроли, оставив на чердаке свои архивы и благополучно забыв о них. Но сейчас один из известных репортеров готовил статью о ней и собирал всевозможные сведения. Глория любила, когда о ней упоминали в прессе, но боялась оглашения каких-либо неприятных фактов. Поэтому она требовала, чтобы Эвелин под каким-нибудь предлогом заехала в усадьбу и забрала с чердака ее архивы.

— Даже если я приду к нему в дом, я не смогу разгуливать там свободно и проверять все закоулки, — запротестовала Эвелин.

— Выдумай романтическую историю о чердаке и доберись туда. Там, среди хлама, стоит старый сундук. Попроси разрешения порыться в нем, расскажи о старых куклах или елочных игрушках… Или, еще лучше, устрой туда экскурсию, чтобы было много народа. Томас Айвор устраивает вечеринки?

Эвелин вздрогнула и чуть не подавилась очередным глотком вина.

— Наверное, устраивает, но я на них не бываю. Мы — разного круга.

— Можно подумать, он — принц Уэльский, — фыркнула Глория. — Он всего-навсего юрист. Не трусь. Пойди с кем-нибудь из его знакомых. Я же не предлагаю тебе ограбить его, а прошу взять несколько ненужных ему бумажек. Среди писем есть несколько моих…

— Так почему бы тебе не попросить его найти их в сундуке и переслать тебе, вместо того чтобы заставлять меня делать это украдкой?

Эвелин пришлось выслушать взрыв проклятий, странных в устах такой знаменитости.

— Опять ты меня мучаешь! — Это звучало искренне. — Как ты не понимаешь? Там письма с компрометирующими меня фактами, я не могу доверить их никому, тем более незнакомцу. Это очень интимные письма, их нельзя никому показывать!