Глория Даймонд - Наваждение

Он-то понимает, что для Квентина это не просто очередная сделка. Зная, что когда-то «Лесная сказка» принадлежала его семье, нетрудно сообразить, насколько для него важно — и по финансовым соображениям в том числе — снова приобрести эту гостиницу. Этот пронырливый старикан уже не сомневается, что может выжать из меня гораздо больше первоначально названной суммы, подумал Квентин.

Спиртное не помогло. Он раздраженно оттолкнул стакан, и виски расплескалось по письменному столу. Квентин понимал, что должен расторгнуть сделку. Главное правило бизнеса — никаких личных чувств. В делах нет места ни предубеждению, ни мести, ни сантиментам.

Отец любил повторять: «Не горячись и не вкладывай в дела душу». Квентин слышал это сотни раз. Именно нарушение этого правила и явилось непростительной оплошностью дяди. Он не мог действовать без горячности, такая уж неугомонная натура была у дядюшки Эдварда.

И теперь Квентин понимал, что обязан отступиться. Хозяин «Лесной сказки» уверен, что поймал его на крючок и может воспользоваться случаем набить чужими деньгами свои карманы. Умная рыба в такой ситуации должна бросить наживку и сорваться с крючка. А глупая будет продолжать цепляться, все глубже насаживаясь на крючок…

Черт! Похоже, Конни включила отопление на полную мощность. Здесь нечем дышать. Ослабив галстук, Квентин сбросил пиджак и распахнул дверь на балкон.

В лицо ему ударил холодный воздух. С удовольствием вдыхая его, Квентин понемногу протрезвел. Он попытался вспомнить, сколько выпил сегодня, но не смог. Значит, слишком много. Словно наказывая себя за это, он вышел на балкон. Ощутив порыв северного ветра, Квентин поежился от холода.

— Это вы, мистер Блейн?

Квентин не сразу понял, кто его окликнул. Вокруг было темно, луна пряталась за облаками, свет нигде не горел.

Наконец ему все же удалось разглядеть ее. Буквально в паре метров от него, на балконе этажом выше, стояла Эвелин Флауэр. Он совсем забыл, что поселил ее в комнате для гостей.

Она склонилась через перила балкона, ее вьющиеся волосы свесились вниз. На ней было что-то свободное, ниспадающее, с закрытым воротом и длинными рукавами. Квентин не разобрал, какого цвета было ее одеяние, но что-то светлое.

— Мистер Блейн! — снова окликнула она его, склонив голову. Слабый свет из его комнаты осветил ее лицо с одной стороны. Квентину была видна лишь часть ее щеки и уголок рта. Ему показалось, что она чем-то огорчена. Губы выглядели чуть припухшими, как будто она недавно плакала или целовалась.

На какое-то мгновение Квентин застыл и молча смотрел на нее, как Ромео под луной. Он почувствовал, что его тело явно откликается на эту картину. Это юношеское возбуждение разозлило его. Последнее время он не встречался с женщинами и теперь решил, что именно поэтому сейчас настроен слишком патетически, — его, как подростка, приводит в возбуждение первая встречная женщина, у которой чувственный рот и одеяние, как у Джульетты.

К тому же эта женщина его явно недолюбливает. Квентин вспомнил, как обвинительно и гневно смотрели на него сегодня днем эти глаза, теперь скрытые ночным мраком.

— Что вы ей сделали? — спросила она тогда, заранее не сомневаясь в его вине. Она уже отнесла его к разряду отрицательных типов.

Что ж, пусть. Если это доставит удовольствие Конни, то он вытерпит. Пусть Эвелин Флауэр ненавидит его. У него нет ни малейшего намерения заводить мимолетный роман с кузиной Конни. Ни малейшего.

Но его тело, по-видимому, с этим не было согласно. И, рассердившись еще больше, он без улыбки посмотрел вверх.

— Может, будем звать друг друга по имени? Нам придется какое-то время жить в одном доме, так что лучше обойтись без формальностей, они довольно утомительны. — Его голос был таким же холодным, как воздух вокруг. Так она, по крайней мере, не догадается о его неуместном возбуждении.

— Хорошо. — Эвелин выпрямилась. — Квентин, я рада, что вы еще не легли спать.

Он едва сдержался, чтобы не рассмеяться в ответ на это совершенно невинное замечание. Сейчас всего час ночи. Он уже не помнил, когда ему удавалось заснуть так рано.

— Да? — немного иронично осведомился он. — И почему же?

— Я надеялась, что мы сможем поговорить.

Он хотел демонстративно посмотреть на часы, но она все равно не увидела бы этого жеста из-за темноты.

— Прямо сейчас?

Эвелин кивнула. Квентин увидел, как по ее волосам пробежали блики света.

— Если можно, — вежливо ответила она. — Если вы не против. Мне кажется, нам лучше поговорить, пока Конни спит.

— Хорошо. — Он пожал плечами. — Тогда, может, спуститесь в мой кабинет?

Эвелин снова кивнула.

— Может, мне подняться к вам, чтобы показать дорогу?

Эвелин отрицательно покачала головой, ее лицо на секунду оказалось в полоске света, затем снова скрылось в темноте.

— Я найду, — сказала она и отошла от перил.

Квентин был рад передышке, пусть короткой. Ему нужно было время, чтобы взять себя в руки. Наверное, это из-за холода на балконе он так остро чувствует присутствие рядом этой женщины. Он вошел в комнату, захлопнув за собой дверь.

Наверное, стоит еще выпить. А напиться до беспамятства было бы еще лучше.

4

Когда, войдя в кабинет, Эвелин увидела Квентина, она пожалела, что не отложила разговор до утра. Квентин выглядел смертельно усталым и неизвестно почему рассерженным. Его галстук сбился на сторону, словно его долго теребили пальцами. Белая рубашка сильно измялась, рукава были закатаны, открывая до локтей мускулистые загорелые руки.

Хуже того, стоя на балконе, Эвелин не заметила, что он явно выпил. И, судя по выражению его глаз, пил он не с радости. Он поняла, что выбрала не лучший момент, чтобы просить денег на подгузники.

Но отступать было поздно. Квентин оставил дверь в кабинет открытой, а сам сел за большой письменный стол, словно намекая, что она оторвала его от важных дел. Эвелин в это не верилось. На столе не лежало ни одной бумаги. Она могла держать пари: сейчас все его дела заключались в изучении содержимого бара.

Когда она вошла в кабинет, он даже не привстал, а лишь указал рукой, в которой держал стакан с виски, на стул.

— Насколько я понимаю, дело касается Конни?

— Да. — Эвелин села напротив него на стул с прямой спинкой. Она чувствовала себя как человек, которой пришел просить. Несомненно, этого Квентин и добивался. — Разумеется.

— Разумеется, — с тяжелым вздохом повторил он и удивленно посмотрел на стакан в своей руке, словно совершенно забыл о нем. — Вы уже говорили с ней?

Эвелин кивнула.