На наших глазах - Валентина Хадсон
— Ром?! Николь, погоди, Рома пропал!
— Что?! — испуганно выдохнула девушка, останавливаясь и в панике осматривая окрестности.
Мы срывающимися голосами звали его. Когда мы проходили мимо каких-то кустов, Салли остановилась и залаяла. От страха Николь вцепилась в меня обеими руками. Я, не чувствуя никакой смелости, дрожащей рукой откинула ветки. Из темноты на меня пристально посмотрели, а потом схватили и закинули на плечо. Уже понимая, что это глупая шутка, я колотила парня по плечам и сердито верещала какую-то ерунду. Николь, тоже не оценившая розыгрыша, возмущённо отчитывала Рому. Парень только смеялся и вяло отнекивался. А потом заявил: "Скучные вы…", чем вызвал новый шквал упрёков в свой адрес.
Когда он поставил меня на ноги, я обиженно на него посмотрела. Зачем так издеваться над чужими чувствами?.. Рома обнял меня и примирительно улыбнулся.
— Прости. Я не должен был этого делать.
Я снисходительно фыркнула "да уж!". Но парень вдруг рассмеялся.
— Вы бы видели свои лица!..
На ужин мы с Николь решили приготовить человеческие отбивные. Угадайте из кого?
На самом деле мы хорошо провели время. Рома долго извинялся, готовил ужин, а потом запретил мне его есть, потому что нельзя много есть на ночь. Я хотела рассердиться, но он принёс откуда-то самую вкусную вещь на земле — красные апельсины, и я растаяла. Наелась ими до отвалу, и едва ли не мурчала от удовольствия следующие два часа, пока мы смотрели ужастик. Николь косилась на нас после каждого поцелуя героев на экране, и Рома, заметив это, крепче прижимал меня к себе, гладил по голове и вообще вёл себя безумно мило. Когда фильм закончился, я уже почти дремала на его плече. Николь, понимающе улыбнувшись, отвела нас в просторную гостевую комнату с… С большой двуспальной кроватью. И, не заметив подвоха, ушла спать.
Как только мы остались одни, я поняла, что, кажется, уснуть не смогу. Дремоту как рукой сняло. С самого детства место, где я сплю, было неприкосновенным. Любой нарушитель моего спокойствия, пусть даже кот, строго карался. Только одному человеку было позволено иногда лежать на моей кровати. Моему брату.
При мысли о Саше я внутренне сжалась. Очень не хотелось выяснять отношения вот так, не имея возможности даже посмотреть ему в глаза. Но я должна была это сделать. Потому что он мой единственный брат, и я безумно дорожу им и его добротой ко мне. Я должна позвонить.
Рома, заметив моё замешательство, смущённо провёл рукой по волосам.
— Я внизу посплю, — тихо пробормотал он, собираясь уйти, но я остановила его.
— Ничего, ты можешь остаться. Не хочется разрушать их мнение о нас. Тем более нам нужно поговорить.
— Ты уверена? — снова пристальный, пронзительный взгляд. Как они у него получаются?!
— Да, я уверена. Оставайся.
— Хорошо, — парень плюхнулся на кровать и широко зевнул. — Так о чём ты хотела поговорить?
Я села рядом, скрестив ноги и обхватив себя руками, как будто от холода.
— Я… Знаю, что ты соврал, — слова давались с трудом. — Вы с Сашей не играли в приставку, а говорили о чём-то.
Рома смотрел в потолок, избегая встречаться со мной взглядом.
— Я хочу знать, о чём?
Мы молчали. Где-то громко тикали часы, и я была благодарна им за то, что они не давали тишине сгуститься. Рома закрыл глаза и сцепил руки за головой. Наконец, Я не выдержала.
— Ну как мне вызвать тебя на откровенность? — чуть не плача воскликнула я. — Ты знаешь обо мне так много, а я о тебе ничего! Мне кажется, я заслуживаю капельки честности с твоей стороны. Тем более после твоих сегодняшних сегодняшних шуточек.
Рома открыл глаза и резко сел на кровати. Взъерошил волосы и встал.
— Ты даже представить себе не можешь, сколько я о тебе знаю, — его низкий, незнакомый голос заставил меня дёрнуться. — Любимая книга в начальной школе, любимая игрушка, любимый мультфильм. Школа, первая двойка по математике, злость на саму себя, ночи, проведённые над задачником и результат — отличница. Первая настоящая дружба, потом влюблённость, потом… Я знаю, во сколько ты встаёшь по утрам и во сколько ты бы хотела это делать. Я знаю, что ты любишь красные апельсины и ненавидишь, когда кто-то сидит на твоей постели. Я знаю, что ты боишься тишины. Я даже это знаю. Мне нужна твоя откровенность, потому что только так я смогу тебя уберечь. Но я не могу ответить тебе тем же. Я не буду откровенным с тобой, Алён. Не сейчас.
Он выходит из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я не знаю, удивляться мне или негодовать. Вот так. Впрочем, а что тут удивляться? Это его работа… Значит, решено. Будем негодовать.
Набираю Саше. Он, наверное, ещё не спит. Я должна поговорить с ним. Просто должна.
Пара гудков, и брат берёт трубку. Его голос чуть уставший, но такой знакомый и родной… Как всегда.
— Привет, Лёнка. Как ты там?
— Нормально… То есть, здорово! — маска появляется с запозданием. — Спать ложимся. А у тебя как дела?
— Тоже ничего. Завтра контрольная по алгебре, сижу зубрю. Как погуляли? Салли никого не загрызла?
— Нет, что ты, она просто чудо… — делаю крошечную паузу. — Саш… Прости, что лезу… Вы поссорились с Ромой, да?
Брат молчит. Я жду, кажется, забыв, что нужно дышать.
— Роман Антонович очень хороший человек, — произносит наконец Саша. — Просто… Мы слишком разные, наверное. А ещё, не знаю, заметила ты или нет, но он очень много знает. Слишком много.
— Слишком много — чего?
— Про нас. Про нашу жизнь. Ты не заметила?
— Да, он… Достаточно осведомлён в том, что касается меня, но это неудивительно. Он же мой телохранитель всё-таки, — я чуть-чуть приглушаю голос, чтобы не разбудить Николь. — Но что он может знать о… Тебе? И, главное, почему?
— Ну… — Саша мнётся, а потом хмыкает. — Я же твой брат. Наверное, узнавал сразу скопом про всю нашу семью.
— Да, наверное, — у меня никак не пропадает ощущение недосказанности, но я не знаю, как его преодолеть. — Ты… Я понимаю, это сложно, но он будет с нами ещё некоторое время, так что…
— Не волнуйся, Алён. Это просто было неожиданно. Больше не повторится, обещаю. Да и… Даже хорошо, что я вернулся. Не мешаю вам отдыхать.
— Ну что ты, Сашка! Без тебя отдыхать грустно… Зато ты подготовишься к алгебре.
— Или сделаю вид, что подготовлюсь. Ладно, ложись уже,
