Шэрон Кендрик - Вкус желания
Впрочем, глядя на его усмешку и пристальный взгляд, Джессика засомневалась, стоило ли ей проявлять такую принципиальность. И почему он так хорош даже с этой неприятной улыбкой? Черные волосы, широкие плечи, бугры мышц, силу которых она уже успела оценить вчера. А как он целуется! Воспоминание о поцелуе в машине, когда она сидела у него на коленях, тотчас же всплыло в ее памяти, и Джессике пришлось сделать усилие, чтобы окончательно не унестись мыслями во вчерашний вечер...
— Добрый вечер... э-э-э... сэр.
Сальваторе спрятал улыбку. Да, такого с ним еще не было! Чтобы женщина, которую накануне он сжимал в своих объятиях, пусть даже сотрудница компании, занимающая самую нижнюю ступеньку должностной лестницы, на следующий день возвращалась к формальному «сэр»?..
Настроение у него поднялось. Он был рад, что задержался на работе. Это стоило сделать хотя бы ради того, что он только что услышал.
Сальваторе окинул ее взглядом. Как он и ожидал, девушка была в своей мешковатой розовой униформе, с косынкой на голове. На лице ни следа косметики. Лишь серые глаза смотрят на него выжидающе, почти с опасением. Чисто внешне она не отличалась от той Джессики, какую Сальваторе привык видеть, но, возможно, сейчас он смотрел на нее чуть-чуть изменившимся взглядом? Просто потому, что знал, как она может выглядеть еще? А может, потому, что вчера целовал эти губы, помнил, какие мягкие и густые у нее волосы? Он ведь не забыл, какая у нее округлая грудь, какие плавные изгибы скрывает этот балахон...
— Хорошо спала? — вкрадчиво поинтересовался Сальваторе.
Ее щеки тотчас же запылали. Она прикусила губу и опустила глаза под этим понимающим взглядом. Он прекрасно знает, что она всю ночь металась, переворачиваясь с боку на бок, постоянно взбивала подушку и несколько раз поднималась с постели, чтобы приготовить себе успокоительный травяной чай, не в силах избавиться от мыслей о нем, о том, как эти мужские губы ласкали ее шею, о его руках, гладящих ее тело... Иначе не задавал бы такого вопроса и с такой интонацией!
«Только бы он ничего не понял!» — с внезапным испугом подумала Джессика, стараясь придать лицу спокойное выражение. Однако тут же вспомнила, что солгать не удастся, так как она не стала скрывать темные круги под глазами.
— Нет. Ночь выдалась бессонной. Не понимаю почему.
Сальваторе почти нежно улыбнулся:
— Я тоже. Метался и не мог сомкнуть глаз. — Он откинулся на спинку кресла, его взгляд остановился на ее губах. — Впрочем, не могу сказать, что не понимаю почему. И уверен, ты тоже это понимаешь, хотя не хочешь признаваться.
Голос Сальваторе словно обволакивал Джессику, напоминая о любимом лакомстве — сочной спелой клубнике, которую макают в расплавленный густой шоколад... И выдерживать этот мысленно раздевающий, откровенно мужской взгляд становилось невыносимее с каждой секундой.
— Как раз наоборот, сэр, это удивительно, — сказала она, намеренно делая вид, что не понимает его. — Хотя, может, все дело в том, что ужин был чересчур сытный для такого позднего времени. — Джессика взяла тряпку и побрызгала на нее чистящим средством.
Сальваторе поднял брови:
— Но ты ведь ничего не ела! Когда бы я ни посмотрел в твою сторону, ты была занята разговором, но никак не едой.
— Наверное, вы просто смотрели не тогда, когда я ела, — пожала плечами Джессика.
— Нет, дело не в этом. Ты была настолько увлечена разговором с Джереми Кингстоном, что забыла про ужин. Я уже не говорю про самого Джереми. Он был очарован тобой в буквальном смысле слова.
— Боюсь вас разочаровать, но все дело в том, что я случайно задала вопрос, на который ему было что сказать. Мистер Кингстон признался мне, что его раздражает, когда постоянно задают ему вопрос, какой банк он избрал своей следующей целью для поглощения. Я же беседовала с ним о его хобби, то есть о рыбалке.
— И ты хочешь сказать, тебе было интересно слушать о рыбалке не потому, что Джереми — один из самых известных финансистов Европы?
— Как ты думаешь, — Джессика не заметила, что перешла на «ты», — много ли уборщица понимает в банковском деле и финансовых операциях? Нет, мне было интересно слушать именно про рыбалку, так как в ней я немного разбираюсь. А теперь, если не возражаешь, я бы хотела начать работать.
— С каких это пор тебе понадобилось мое разрешение? — прищурился Сальваторе. — Обычно ты просто начинаешь убирать.
«С тех пор, как ты целовал и ласкал меня», — подумала она, но вслух произнесла:
— Обычно так оно и есть. Но, принимая в расчет некоторые обстоятельства, я решила отступить от своего обычного правила...
— Прошу, — кивнул Сальваторе.
Джессика еще несколько секунд потопталась на месте, не зная, с чего начать. Если Сальваторе так и продолжит смотреть на нее, положив руки на стол и переплетя пальцы, следя за каждым ее движением, то это грозит превратиться в настоящую пытку для нее. И, судя по всему, уходить он никуда не собирался. Джессика мысленно пожелала ему провалиться сквозь землю и прошла в туалетную комнату, всей кожей ощущая на себе его взгляд.
Сальваторе услышал, как полилась вода, и с шумом выдохнул воздух. И чего он, собственно говоря, хотел, дожидаясь Джессику? Что сегодня ради него она принарядится и хотя бы покрасит губы? А может, продлит начатую в лимузине игру, расстегнув несколько пуговичек на груди, по-прежнему говоря ему «сэр», но взглядом поощряя продолжить начатое в машине?
И вот пожалуйста! Вместо того чтобы начать с ним флиртовать, она словно испугалась, увидев его за столом. Честно признаться, он ожидал чего угодно, но не такой реакции.
Он поднялся из-за стола и подошел к туалетной комнате.
— По-моему, сегодня ты совершенно не похожа на саму себя. Сначала просишь моего разрешения, чтобы начать убирать. Затем скрываешься здесь. Ты избегаешь меня?
Джессика повернулась. Ее лицо было красным, стук сердца отдавался в ушах. И все это из-за того, что Сальваторе стоял в паре метров от нее. От такой близости она начинала терять контроль над своим телом и чувствами. И как ответить на этот вопрос?
— Избегаю, — согласилась она, голос ее слегка дрожал.
— Но до этого дня ты не смотрела на меня так, словно я, как большой серый волк, брошусь на тебя в любую секунду.
Джессика посмотрела на себя в зеркало и, увидев написанный на лице испуг, прошептала:
— В самом деле?
— Сальваторе улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Ты опять дразнишь меня, Джессика? Ты ведь знаешь все лучше меня.
Неужели Сальваторе не понимает — или не хочет ничего понимать, — как она неловко себя чувствует, не зная, как вести себя с ним после вчерашнего? Неужели он не может догадаться, какие чувства ее обуревают, когда он рядом?
