Андианна Ли - Выигравший получает все

— Ты присоединишься ко мне? — По всей видимости, она не пропустила мимо ушей оброненную им фразу и решила этим воспользоваться.

Митч хмыкнул и покачал головой:

— Мне нужно сделать телефонный звонок.

Глава 4

Все оказалось правдой. Она умирала. Митч почувствовал приступ холодного черного отчаяния. Он безмолвно посмотрел на телефон, затем на ванну, в которой лежала Кэррол. Руки ее лежали на бортах ванны, голова откинута назад, глаза закрыты.

Смерть. Живя без особых забот, Митч мало о ней задумывался. Не хотел думать о ней и сейчас. Однако чувствовал, что старуха с косой стоит за плечами и дотрагивается до его сердца своей леденящей рукой.

Ему стеснило грудь. Эта жизнелюбивая, мужественная женщина, которую он знал менее двух дней, каким-то образом влезла ему в душу и растревожила его сердце. У Митча было такое ощущение, что он теряет человека, которого знает всю жизнь. Любимого родственника. Бесценного друга. Какое-то безумие!

Черт побери! Ему хотелось стукнуть кулаком так, чтобы что-нибудь сломать и сокрушить. Хотелось подхватить и унести ее куда-нибудь далеко, где болезнь будет не властна над ней.

Но может ли он быть менее мужествен, чем она? Как может он оскорбить ее мужество жалостью к ней? Она оценила обстановку и приняла решение наслаждаться жизнью в течение всего того времени, которое ей отпущено. И его совесть не позволяет отнять это у нее.

Митч направился к застекленной двери, не спуская с Кэррол глаз. В этот момент он твердо знал, что сделает все возможное, чтобы не омрачить ей радость в течение тех нескольких дней, пока она будет его гостьей. Но как это сделать?

Ему отчетливо вспомнилась она в прозрачном халатике. Кровь застучала в висках, сладостно заныло в животе. Как просто мог бы он подарить ей то, чего она хотела.

Он подумал о последствиях. Пари. Чарли и его самоуверенные бездоказательные обвинения. Если бы он был сексуально озабоченным, он не выстоял бы столь долго под напором ее предложений. Но согласившись на них сейчас, он потеряет все… если это обнаружит Чарли. Однако перед лицом смерти потеря того, что измеряется кучкой денег, не казалась столь уж важной.

Тогда что же все-таки важно? Он кивнул самому себе: его слово. Чарли может и не узнать, но он сам никогда не забудет, что нарушил клятву. И после этого его слово не будет стоить ничего. Он не может соблазнить ее, не может уложить ее в постель. Митч с шумом выдохнул воздух. Но он может пригласить ее на танец.

И он это сделал.

Кэррол была в коротком красном платье и в туфлях на таком высоком каблуке, что ее восхитительно длинные ноги казались еще длиннее. Весь вечер он изо всех сил старался оставаться джентльменом, выглядеть веселым и бодрым. Она в ответ вознаградила его тем, что оказалась отличной компаньонкой и собеседницей. Она смеялась грудным смехом, в ее аквамариновых глазах блистали радостные искры.

Митч развлекал ее как мог, угощал вкуснейшими бифштексами, выпил с ней два графина сухого вина и с трудом удержался, чтобы не наброситься на нее с поцелуями.

Кэррол отплатила ему тем, что показала список ее возможных любовников. Митч пришел в ужас. Он оказался единственным порядочным парнем в этом списке.

Кэррол покачивалась в его объятиях, захмелев от вина, смеялась и щебетала. Тело ее было жарким и податливым, когда он деликатно пытался отвести ее наверх. Желание поистине клокотало в нем и выплескивалось через край, но Митч приказал себе держаться до конца. Он помог ей раздеться и едва не проиграл баталию, когда короткое красное платье упало к ее ногам.

Поспешно сказав «спокойной ночи», Митч отступил в свою комнату, сохранив самоуважение, хотя в голове его отчаянно стучала кровь, а желание отнюдь не стало слабее. Он свалился на кровать, измученный тем, что весь вечер ему приходилось держать оборону, смеяться и шутить, в то время как ему хотелось только одного… Сон сморил Митча, едва он коснулся головой подушки.

Во сне она снова пришла к нему, обольстительная и обнаженная, юркнула к нему под простыню, воркуя над его ухом. Ее рука нежно коснулась его живота, и от этой ласки трепет пробежал по его телу, снова пробудив в нем неукротимое желание. Митч застонал, отдаваясь сладостным ощущениям, понимая, что в этом нет никакой беды, что это всего лишь эротический сон, всего лишь иллюзия.

Пульс сделался чаще, кровь застучала в висках, когда он еще глубже погрузился в сладостные ощущения, вообразив, что это могло бы произойти на самом деле, что рука, которая гладит его живот, могла бы принадлежать Кэррол. Он готов был поклясться, что даже ощущает яблочный запах ее волос.

Его мужское естество стало твердокаменным, когда Митч почувствовал, как девичьи пальцы с живота опустились ниже. Робость, с которой пальцы прикасались к нему, невероятно усилила ощущение сладострастия и восторга. Теплая ладонь встретилась с его вздыбленным пенисом и после некоторого колебания стала его массировать. Нежные женские пальцы начали скользить вверх и вниз по стволу, и Митч не имел ничего против этих сладостных манипуляций, наоборот — всячески им способствовал.

Сердце его стучало все громче, дыхание учащалось, по мере того как движение женской ладони становилось энергичнее. Митч был наверху блаженства и готов был поклясться, что Кэррол из эротического сна пришла к нему наяву. И он вытянул руку, чтобы дотронуться до нее. К его удивлению, рука наткнулась на полные и спелые, словно персики, груди, твердые, как горошинки, соски, влажную кучерявую поросль между атласных бедер и вполне реальные выпуклости ягодиц.

Митч открыл глаза. Он увидел рядом Кэррол, голую и обольстительную, которая склонилась над ним, трогая и целуя его, и у него не было ни малейшего шанса на отступление. Он сделал было слабую попытку воспротивиться, но Кэррол мгновенно пресекла ее, коснувшись языком головки пениса, и эта умопомрачительная ласка окончательно сломила его сопротивление, вытравила из памяти пари, и в мире не осталось ничего, кроме неодолимого, все сметающего на пути желания.

Он был на пределе. Притянув Кэррол к себе, он губами отыскал ее рот и ощутил солоновато-сладкий вкус того, что принадлежало им обоим. Кровь оглушительно стучала в его ушах, пульсировала в пахе. Он повернул Кэррол на спину и увидел, с какой готовностью она раздвигает ноги. Он вошел в раскрывшуюся расщелину, не испытывая ни малейшего сопротивления.

По крайней мере в этот момент.

Когда проникновение совершилось, взгляды Митча и Кэррол встретились, и он увидел в ее глазах нечто похожее на боль — и, кроме того, что-то еще. Должно быть, она наконец поняла, что означает быть женщиной. Митч замер, прежде чем совершить второй толчок, и затем стал входить в ее лоно медленно и осторожно, насколько позволяло ему неутоленное желание. Он увидел свое отражение в ее глазах, восторг и благоговение в ее взгляде и, похоже, впервые осознал, что значит быть мужчиной.