Все ради любви - Рид Мишель

Мишель Рид

Все ради любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Было уже поздно. Даже, можно сказать, слишком поздно. И все же Эви продолжала стоять у окна, глядя на вечерние лондонские огни и внешне не выказывая ни малейших признаков раздражения. В конце концов, не было ничего необычного в том, что он заставлял ее ждать: он постоянно так поступал – дела для него были превыше всего.

Даже его любовницы. Как бы хороша собой она ни была, как бы – по его уверениям – он ни обожал ее, Эви знала, что всегда будет на втором месте в его жизни.

Поэтому, словно драгоценная статуэтка, обернутая в тончайший алый шелк, она стояла у окна в просторной гостиной самого дорогого номера в отеле и ждала. Молча, спокойно и хладнокровно ждала своего хозяина. Не в ее привычках было выказывать свои истинные чувства – манера, усвоенная благодаря строгому воспитанию с самого детства. Однако только глупец принял бы ее спокойствие за чистую монету.

Шейх Рашид Аль-Кадах ни в коей мере не был глупцом, но его здесь и не было, чтобы распознать истинные чувства Эви. А единственный составлявший ей компанию человек слишком редко поднимал глаза, чтобы что-либо заметить.

Он стоял у белого мраморного камина, сложив руки на груди, и хранил мудрое молчание – все попытки поддержать вежливую беседу окончились ничем уже давно, задолго до того, как простое опоздание превратилось в непростительное.

Он все же перехватил ее взгляд, брошенный на изящные золотые наручные часики.

– Мисс Делахи, я уверен, что он придет с минуты на минуту, – негромко и деликатно сказал Азим. – К сожалению, существуют некоторые неизбежные вещи, и телефонный разговор с его отцом относится именно к ним.

«Или разговор с Нью-Йорком, Парижем или Римом», – про себя добавила Эви. Деловые интересы Аль-Кадахов простирались достаточно далеко во всех направлениях. На самом деле Рашид, единственный сын своего отца, принял на свои плечи практически всю тяжесть этих интересов с тех пор, как микроинфаркт в прошлом году уложил отца в постель. И поэтому Эви день ото дня все меньше и меньше ощущала внимание Рашида к себе.

С ее губ сорвался вздох. Обычно она позволяла себе так вздыхать, только будучи уверенной, что никто ее не слышит. Но сегодняшний вечер был особенным. Сегодня вечером она должна была наконец разрешить давно мучивший ее вопрос, откладывать который больше не могла. Она прекрасно понимала, что Рашиду отнюдь не понравится то, что она собирается ему сказать. Более того, она догадывалась, что он будет просто в ярости.

«Господи!» – уныло подумала Эви и подняла дрожащую руку ко лбу, где пульсировала боль, как вдруг дверь комнаты распахнулась. Уронив руку и сжав ее в кулак, Эви напряженно замерла на месте, чувствуя на себе пронзительный взгляд золотистых глаз Рашида.

В роскошной кремово-золотой гостиной повисло напряженное молчание. Острым взглядом шейх Рашид Аль-Кадах внимательно оглядел комнату, оценивая настроение двоих ожидавших его людей. Очень прямая спина Эви и явное облегчение на лице Азима сказали ему все.

Слегка улыбнувшись обоим в знак приветствия, Рашид безмолвным кивком головы отпустил своего верного помощника. Однако что-то во взгляде Азима заставило его вздрогнуть. «Тебя ждут большие неприятности, шейх, – говорил этот взгляд. – Твоей женщине плохо». С ироническим полупоклоном Азим вышел.

Рашид ожидал увидеть в лице Эви гнев. Однако он ошибся.

Да, несмотря на ее ожидаемое раздражение и его собственную безумную усталость после одного из самых тяжелых телефонных разговоров с отцом, несмотря на поздний час, несмотря на то, что все вокруг, казалось, объединилось, чтобы превратить его налаженную жизнь в хаос, – несмотря на все это, когда их взгляды встретились, обоих пронизала сладостная дрожь. Эви – потому что перед ней был мужчина, при одном взгляде на которого ее всегда охватывало желание. Рашида – потому что его реакция ничем не отличалась от ее.

Даже воздух между ними начал вибрировать. Глаза Рашида потемнели, он жадно смотрел на ее стройную фигуру, выделявшуюся на фоне темного окна.

Он наизусть знал каждый миллиметр ее великолепного тела, ее светящейся гладкой кожи. Ее роскошные волосы золотым ореолом обрамляли правильные черты. Идеальный овал лица, идеально прямой нос, соблазнительно пухлые губы и к ним восхитительные голубые глаза, которые даже в гневе не могли скрыть ее любви.

Она стояла напротив него – полная противоположность ему во всех смыслах слова: ее кожа была белой, как жемчуг, – его же, наоборот, темной, словно дорогое полированное дерево. Она была стройной и тонкой, он – широк в плечах, сильный и мужественный. Его волосы были гладкими и коротко подстриженными, они обрамляли скульптурной лепки лицо, на котором золотом сверкали темные глаза.

Противоположности – да, полные, крайние противоположности. Она – англичанка до мозга костей, он – истинный арабский воин.

Два года они вместе – целых два года, – но до сих пор при каждой встрече воздух между ними начинал потрескивать и искриться от напряжения. Как сейчас.

Но по-другому и быть не могло, потому что иначе разница их совершенно непохожих друг на друга культур разрушила бы эти отношения еще в самом начале.

– Приношу свои извинения, – наконец сказал Рашид, и в его голосе, как и в глазах, заструился горячий золотистый мед. – Я только что вернулся из посольства. – Это подтверждалось его одеянием: прямая белая туника и темно-синяя свободная накидка поверх нее. – Ты сердита на меня, – суховато констатировал он.

– Нет, – возразила Эви. – Мне просто скучно.

– А-а, – протянул Рашид. – Значит, мы в одном из тех самых настроений, не так ли? – Он шагнул в комнату, закрыв за собой дверь. – И что же я должен сделать? – очень-очень вежливо спросил он. – Упасть к твоим прекрасным стопам?

Поскольку в его словах слышалась обычная ирония, Эви досадливо вздохнула.

– Сейчас мне гораздо больше хотелось бы поесть, – ответила она. – У меня маковой росинки во рту не было с самого утра, а сейчас уже… – она бросила взгляд на часы, – почти девять вечера.

– Значит, мне следует упасть к твоим стопам, – спокойно заключил Рашид, нимало не обманутый ее холодным спокойствием.

Слава богу, что он не заметил за ее холодностью другого – беспокойства, тревоги. Потому что сейчас, увидев перед собой Рашида, Эви поняла, что ей необходимо еще время, чтобы подготовиться к предстоящему серьезному разговору.

Ее едва заметное пожатие плечами заставило приподняться его густые брови. Этими более чем сдержанными жестами и было объявлено о начале военных действий. В их отношениях это было не ново. На самом деле основанием их взаимного недовольства было обыкновенное нежелание уступать хотя бы в чем-то партнеру. Эви не хотела потакать его всеподавляющему мужскому «я», а Рашид – ее стремлению держаться в образе Снежной королевы.

– У меня есть некоторые обязанности, – бросил он.

– Неужели? – пробурчала Эви. Его глаза гневно засверкали.

– Я не всегда могу распоряжаться своим временем так, как хочу.

– То есть ты вовсе не хотел заставлять меня ждать тебя почти целый час? – саркастически спросила Эви.

Вместо ответа Рашид неторопливо, мягкой походкой хищника, преследующего жертву, направился к ней, и она неотрывно следила за плавными движениями его сильного, красивого тела. Этот человек был истинной поэзией в движении. Высокий, стройный и смуглый, он таил в себе скрытую угрозу, опасность, и, когда он подошел к Эви почти вплотную, ее сердце готово было выскочить из груди, дыхание болезненно рвалось из легких, а в крови заиграли такие знакомые искорки желания…

«Вот почему, – беспомощно подумала она, – я не могу даже подумать о том, чтобы расстаться с этим человеком».

Золотистый взгляд вызывающе пронзал ее холодные голубые глаза. Смуглая рука с сильными пальцами, которая умела быть очень жесткой в нужный момент, протянулась и взяла Эви за высоко поднятый подбородок.