Виктория Холт - Соперница королевы

Ее возмущал тот факт, что королева по-прежнему отказывается принимать меня, и она уверяла, что Эссекс не упустит возможности восстановить мое положение при дворе.

— Если этого не смог сделать Лестер, ты думаешь, это удастся Эссексу? — сомневалась я.

— Ха! — смеялась Пенелопа. — Ты думаешь, Лестер очень старался?

Я не могла не признать, что Лестеру было сложно отстаивать права своей жены, которую королева подвергла остракизму именно потому, что она являлась его женой.

Мои дети часто бывали в Лестер-хаусе: обе мои дочери, мой сын Уолтер и зачастую Эссекс. Его дружба с Чарльзом Блаунтом, с которым он дрался на дуэли из-за шахматной королевы, окрепла, и Чарльз, который к тому еще был и старшим братом моего мужа, стал практически членом нашей семьи. Нас также часто навещала Франческа Сидни, и разговоры, которые велись за моим столом, были оживленными и непринужденными, хотя иногда выходили за рамки разумной сдержанности. Я даже не пыталась их сдерживать, потому что мне не хотелось привлекать внимание собеседников к своему возрасту, ведь все они были значительно моложе меня. Однако иногда я спрашивала себя, что подумала бы королева, если бы могла их слышать.

Самым беспечным из всех был, разумеется, Эссекс, который обретал все большую уверенность в том, что он может управлять королевой. Чарльз Блаунт изредка предостерегал его от излишней самоуверенности, но Эссекс только смеялся в ответ.

Я всегда с гордостью наблюдала за ним, убежденная в том, что он бесподобен в глазах не только матери, но и других людей. Он был не более привлекателен, чем Лестер в юности, и в равной степени обаятелен. Но, несмотря на то что в отличие от Эссекса, Лестер обладал всеми достоинствами, какими природа только может наделить человека, слабости моего сына были такими милыми, что располагали к нему больше, чем к Лестеру его сила.

Лестер всегда точно знал, какие последствия будут иметь его действия, взвешивая при этом собственную выгоду. Спонтанность Эссекса была такой трогательной именно из-за своей опасности. Как и его честность, или то, что он понимал под честностью. В разгар веселья Эссекс мог внезапно погрустнеть. Он был очень подвижен и преуспевал во многих играх и забавах, но его могла уложить в постель неожиданная болезнь. У него была странная подпрыгивающая походка, по которой его еще издали можно было выделить в группе людей и при виде которой мое сердце каждый раз неизъяснимо щемило. Конечно же, он был очень красив, унаследовав от меня густые золотисто-каштановые волосы и темные глаза, и, конечно же, он очень отличался от других молодых людей, окружавших королеву. Они были подхалимами, а он на лесть не был способен. Более того, он искренне восхищался королевой, в каком-то смысле был в нее влюблен, однако никогда не изменял себе ради того, чтобы угодить ей. Он никогда не восторгался ее мудростью, если в чем-то не соглашался с ней.

Я очень боялась, что его неосторожность может довести его до беды, и постоянно призывала к осмотрительности.

Когда мы находились в обществе Пенелопы, Чарльза Блаунта, Кристофера и Франчески Сидни, он всегда говорил о своих надеждах на будущее. Он считал, что королеве надо быть жестче в отношении испанцев. Они потерпели сокрушительное и унизительное поражение, и, по мнению Эссекса, этот успех следовало развить. Он собирался давать королеве советы относительно того, что ей следует предпринять. У него были обширные планы. В числе прочего он был уверен, что Англия нуждается в постоянно действующей армии.

— Солдаты должны быть хорошо обучены, — восклицал он, возбужденно размахивая руками. — Каждый раз, вступая в войну, мы вынуждены заново обучать мужчин и юношей. Они должны быть в состоянии постоянной готовности. Я без устали твержу ей об этом. Когда я поведу армию на войну, мне понадобятся воины, а не пахари.

— Тебе она никогда не позволит покинуть пределы страны, — напоминала ему Пенелопа.

— В таком случае, придется обойтись без ее позволения, — высокомерно парировал мой сын.

«Интересно, что сказал бы на это Лестер», — думала я.

Иногда я очень осторожно напоминала ему о том, как вел себя с королевой его отчим.

— О, он ничем не отличался от остальных! — фыркал Эссекс. — Он не осмеливался ей перечить. Он делал вид, что соглашается со всем, что она говорила или делала.

— Не всегда; он перечил ей, притом неоднократно. Не забывай, что он женился на мне.

— Он никогда не перечил ей открыто.

— Он до конца жизни оставался ее фаворитом, — добавила я.

— Я тоже всегда буду ее фаворитом, — горделиво заявил Эссекс, — только я добиваюсь ее расположения своими методами.

Я сомневалась в разумности подобного поведения и продолжала опасаться за него. Хотя Пенелопа была очень близка мне, моим любимцем всегда оставался Эссекс. Я размышляла над тем, как странно, что мы с королевой любим одних и тех же мужчин, и что столько лет мужчина, занимающий самое важное место в ее жизни, не менее важен и для меня.

Я знала, что она все еще оплакивает Лестера. Я слышала, что у нее есть его миниатюрный портрет, на который она часто смотрит, и что она хранит последнее полученное от него письмо в ларце с надписью «Его последнее письмо».

Да, по странной иронии судьбы теперь, когда мой муж был мертв, место ее любимого мужчины занял мой сын.

Эссекс постоянно жаловался на свои многочисленные долги. Хотя королева и демонстрировала ему свою благосклонность, постоянно удерживая возле себя, он, в отличие от отчима, которому она жаловала титулы и земли, до сих пор не получил от нее ничего ценного.

Им овладело беспокойство и жажда приключений, которые могли бы его обогатить. Ответом на его устремления была война. Победоносная война всегда сопровождалась трофеями. Более того, он упорствовал во мнении, которое разделяли и другие приближенные королевы, что войну с Испанией следует продолжать.

В конце концов королева заявила, что, возможно, она снарядит экспедицию. Дон Антонио, король Португалии, взошел на трон после смерти короля Энрике, но уже через год был низложен и с тех пор жил в Англии. Теперь король Испании Филипп поставил герцогу Альбе задачу вернуть Португалию испанской короне. Поскольку португальцы были возмущены испанской экспансией, Португалия представляла собой удобную арену войны. Сэру Фрэнсису Дрейку поручались военные действия на море, а сэру Джону Норрису — сухопутные операции.

Когда Эссекс намекнул Елизавете, что он тоже хотел бы присоединиться к армии, она пришла в бешенство, и он понял, что говорить с ней на эту тему бесполезно. Впрочем, Эссекс не был бы Эссексом, если бы это его остановило, и он не принялся собираться на войну без монаршего соизволения.