Бертрис Смолл - Околдованная
Ее слова так жгли, что у Генри выступили слезы на глазах. Он поспешно отвернулся. Ах, как она, должно быть, несчастна и одинока! И в то же время храбра и отважна, и это вызывало невольное восхищение. Не такую жизнь готовили ей родители, но, как все женщины в семье, она умна и выживет при любых обстоятельствах. Генри не мог не гордиться сестрой.
— Мама не знает, — обронил он.
— Я не хочу, чтобы ей все стало известно именно сейчас, иначе она поднимет настоящую бурю. Я уже достаточно взрослая, чтобы не нуждаться в наставлениях. Поэтому и послала Чарли в Шотландию за детьми. Мама будет так занята этой троицей, что забудет обо мне. Одна Сабрина требует бесконечных забот. Нужно превратить деревенскую дикарку в воспитанную барышню, а это, согласись, нелегко. Предстоит достойно выдать ее замуж, а для этого она должна забыть о вольной жизни. Только мама способна заставить ее вести себя прилично, на что уйдет много времени. Кроме того, вместе с моими девицами в доме окажется пятеро детей. Какая радость для мамы! Она всегда любила слышать в доме детские голоса.
Отем улыбнулась, и Генри вдруг осознал, что она самая красивая из всех сестер.
— Тебе не отвели покои в Уайтхолле? — удивился он.
— Нет. Я не пожелала, — коротко ответила Отем. — Чарли долго донимал меня по этому поводу, но я предпочитаю общество кузена Джонни.
— Почему не Гринвуд и кто этот кузен Джонни?
— Гринвуд конфисковали во времена протектората, и король пообещал не отбирать у новых хозяев владения, розданные круглоголовыми. Джонни — это нынешний граф Линмут, очаровательный малый, копия третьего мужа мадам Скай, Джеффри Саутвуда. Я его обожаю! А где остановился ты? Надолго ли?
Брат пожал плечами.
— Я возвращаюсь в Кэдби, тем более что ничего не могу для тебя сделать. Не дай Бог, мама обнаружит мое отсутствие и начнет задавать вопросы. Ты ведь знаешь, Розамунд плохо умеет хранить тайны. Мама немедленно вытянет из нее правду, и тогда берегись! Немедленно окажется в Лондоне и устроит настоящий ад!
— А бедные старички, Адали, Рохана и Торамалли, скрипя костями, будут вынуждены плестись за ней.
— Не забудь Рыжего Хью и его братца, — отозвался Генри.
— Переночуй здесь. Генри. Джонни не станет возражать.
Поедешь ко двору, увидишь короля. Этого требует простая учтивость. Мама одобрила бы.
— Так и быть, — неохотно согласился он. — Думаю, кузен Джонни разрешит приютить моих людей. Я не хотел путешествовать в одиночку. Их всего четверо.
— Конечно! — воскликнула Отем, дергая за сонетку.
Немедленно появились Лили и Оран. И госпожа принялась раздавать приказы. Уведомить Беттса, что маркиз Уэстли и его люди останутся на ночь. Призвать графа и познакомить с кузеном. Немедленно приготовить ей ванну.
— И достаньте фиолетовое бархатное платье, бриллианты и аметисты, — добавила она. — Генри, ступай в гостиную.
Я хочу встать с постели, а на мне нет ни единой нитки.
Она снова рассмеялась при виде побагровевшей физиономии брата, поспешно выбиравшегося из спальни.
Хотя Джон Саутвуд был младше сына Генри, мужчины немедленно подружились. Джонни был в полном восторге от Отем и признался Генри, что волнуется за нее как за собственную сестру. Генри облегченно вздохнул, поняв, что Отем в надежных руках. Через два часа, когда джентльмены успели переодеться, Отем вплыла в гостиную.
— Великолепна, не правда ли? — с ухмылкой спросил Джонни. — Уверен, что несчастная леди Барбара скрежещет зубами, выслушивая комплименты вашей красоте и гардеробу, рассыпаемые ее дражайшими подружками.
Туалет Отем, сшитый по последней моде, очень ей шел.
Лиф и рукава были отделаны светло-лиловыми лентами. Низкий полукруглый вырез обнажал груди, прикрытые узкой полоской кружева. С широких рукавов свисали серебристые кружевные манжеты. Шею обвивало ожерелье из бриллиантов и аметистов. Такие же серьги сверкали в ушах. Волосы Лили уложила в узел и выпустила два соблазнительных локона над левым плечом. Оран накинула ей на плечи плащ из фиолетового бархата и серебристой парчи, подбитый норкой, подала пурпурные надушенные перчатки и горностаевую муфту, в которую положила веер и тонкий батистовый платок.
Под юбками скрывались чулки, стянутые подвязками с крошечными серебряными розетками, в центре которых сверкали маленькие аметисты. Туфли из фиолетовой кожи были усыпаны жемчугом.
— Я не видел ничего подобного с тех пор, как был придворным пажом, — восхитился Генри Линдли. — Ты прелестна, Отем.
При виде того, сколько людей ищут благоволения сестры, Генри потрясение заморгал. Невероятно! Как они стелются перед ней!
Сама Отем была неизменно очаровательна, остроумна и добра. Каждого звала по имени. Интересно, как она ухитряется всех запомнить?
Наконец к ним приблизился герцог Бекингем.
— Я хорошо помню вашего отца! — обрадовался Генри. — Он был хорошим другом моих родителей.
— Счастлив это слышать, учитывая обстоятельства его смерти, — заметил Джордж Вилльерс.
— Ужасно! Ужасно! — согласился Генри, вспоминая убийство первого герцога.
— Вы решили пожить при дворе? — осведомился герцог Бекингем.
— Нет, приехал на денек навестить Отем.
— Вот как, — понимающе хмыкнул герцог. — Значит, и до провинции дошли слухи?
Генри кивнул.
— Но теперь, видя, что Отем вполне способна о себе позаботиться, я могу спокойно вернуться домой.
— Она тверда, как алмаз чистой воды, во всем, что касается короля, — пояснил герцог. — Уж такая не влюбится и не станет страдать!
— И тут я с вами согласен, — кивнул Генри, — но хотел убедиться собственными глазами. Но маме, разумеется, мы ничего не скажем, пока все не будет кончено.
— Ваша мать любила Генриха Стюарта, не так ли? — поинтересовался герцог.
— Да, — коротко бросил Генри, не вдаваясь в детали.
В зал вошел король, и все стали кланяться. Карл немедленно направился к Отем и поднес ее руку к губам, пожирая глазами ослепительную красавицу.
— Сегодня вы превзошли себя, мадам, — объявил он и, понизив голос, осведомился:
— Какие на тебе чулки и подвязки?
— Думаю, вашему величеству придется подождать и помучиться, чтобы потом все узнать самому, — лукаво улыбнулась Отем, — но обещаю, что ваше величество не разочаруется А может, и нет. Собственно говоря, я одеваюсь исключительно для своего удовольствия.
— Где Гарвуд? — поинтересовался король, ни к а кому не обращаясь.
— Вероятно, предается мрачным мыслям в каком-нибудь темном уголке, — тут же нашлась Отем. — Боюсь, он не слишком-то меня любит.
— Вот тут ты ошибаешься, дорогая, — ухмыльнулся король. — По моему мнению, он много отдал бы за то, чтобы оказаться на моем месте, но я опередил его и выхватил тебя у него из-под носа. Ты сожалеешь, Отем?
