Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина
— Ночь переночуешь у меня, а завтра на рассвете в дорогу, — сказал дядя Ваня, открывая калитку в глухом заборе.
Дом был большой, добротно сработанный. Под навесом блестел зеркальцем новенький мотоцикл, сквозь двери сарая смотрела круторогая корова.
На крыльце их встретила хозяйка — такая же хмурая и неулыбчивая, как и дядя Ваня.
— Деньги у тебя с собой? — спросила она, когда Марика вошла в просторную, чисто убранную горницу.
Та вытащила из нагрудного кармана заветный пакет.
— Кто ж так валюту-то хранит? — в сердцах воскликнула хозяйка. — Хоть бы в сапоги засунула или в шапку зашила! Слава богу, на патруль не наскочили!
— Есть давай, — велел дядя Ваня, вешая ватник на гвоздь.
Весь вечер они готовились: складывали в рюкзаки консервы и сухари, проверяли ножи, компасы, флаконы с какой-то химической гадостью для сбивания собак со следа.
Дядя Ваня достал из сарая две складные лестницы, сделанные из пластиковых трубок. К лестницам крепились ремни, чтобы их удобно было нести за спиной.
— По топи границу переходить будем, — пояснил он мрачно. — Там пригодятся.
Марика припомнила все, что когда-либо слышала о местных болотах: в них пропадали целые армии.
— А в обход нельзя? — со смутной надеждой спросила она.
— В обход будет контрольно-следовая полоса, — отрезал дядя Ваня. — Ты и шагу ступить не успеешь, как тебя заметут. А там, где нет колючки, можно на противопехотные мины напороться. Хочешь?
Марика испуганно замотала головой. Противопехотные мины! Подорвешься — страшно себе представить, что от тебя останется.
Ей постелили на сундуке за занавеской. От пестрого лоскутного одеяла пахло дымом. Хозяева вовсю храпели, а Марике не спалось. В голове без перерыва крутилась песня: «В эту ночь решили самураи перейти границу у реки».
Завтра Марика отправлялась в добровольное изгнание. Всю жизнь она расценивала принадлежность к своей стране как нечто особенное. Оба ее деда погибли на войне за Родину. А теперь их внучка бросала ее как что-то несущественное по сравнению со своей личной, маленькой страстишкой.
«Если я все-таки смогу уйти, буду ли я там счастлива? — думала Марика. — А вдруг нет? Вдруг на десятый день начну задыхаться от ностальгии?»
Но еще хуже давили на нервы подозрения: а что, если дядя Ваня так и не переведет ее через границу? Что, если выдаст пограничникам? Ему что — он свои деньги уже получил. Скажет, что встретил ее в лесу и поспешил исполнить гражданский долг. Зачем ему рисковать?
«Боже, дай мне сил как-нибудь пережить все это, — молилась Марика. — Именно пережить! Через пару дней все уже кончится. Так или иначе».
Дядя Ваня разбудил Марику задолго до рассвета.
— Пора, — произнес он строгим голосом.
Огня они не зажигали — на дворе стояла белая ночь.
Хозяйка подала на стол остывшую картошку и хлеб, но у Марики кусок не лез в горло: ее лихорадило так, что стучали зубы.
— Ешь давай! — велел дядя Ваня. — Обедать не скоро придется. Пойдем быстро. Нам главное до топи добраться, а туда погранцы за нами не сунутся: у них в прошлом году сержант с собакой в трясине утопли, так что они теперь остерегаются.
Марика судорожно сглотнула.
— А мы не…
В первый раз за все время дядя Ваня ухмыльнулся:
— Во время войны партизаны проложили через топь гати. Только о них мало кто знает. Они хитро устроены: лежат не снаружи, а под водой. Да и идут не сплошной дорогой. Метров десять по прямой будет, а потом надо в сторону прыгать. Сначала налево, потом направо. Если дороги не знать — увязнешь. А мы ничего — люди бывалые, пройдем.
С помощью спичек дядя Ваня изобразил на столе схему гати:
__¯¯__¯¯__¯¯__
— Поняла теперь как?
Его слова несколько успокоили Марику. Вероятно, он знал, что делает.
— А если на пограничников наткнемся? — на всякий случай спросила она.
— Затаимся, подождем, пока уйдут, — отозвался дядя Ваня. — Ну а уж коли засекут, то…
— Что?
— Хана нам, вот что.
— Ну, ладно, идите с богом! — сказала хозяйка, выпроваживая их за дверь.
Шли лесом, без дороги. Пару раз останавливались на привал. Тело гудело, в голове было пусто, как в выкипевшем чайнике.
— Скоро болото? — лишь однажды посмела спросить Марика.
— Не скоро.
Правила движения по лесу вроде бы просты: не наступать на упавшие сучки, не обламывать ветки, не «следить» на раскисшей почве… А попробуй соблюдать их с десятикилограммовым рюкзаком за плечами и после восьмичасового марш-броска!
Не выходить на открытые пространства — тебя могут заметить с вышки. Слушать лес: завидев чужака, большинство птиц замолкает, а сороки начинают громко стрекотать. Внимательно следить, кто этот чужак — ты сам или кто-то еще.
К вечеру беглецы выбрались на край болота.
— Это еще не оно, — шепнул дядя Ваня. — До топи километров десять будет. Сейчас перейдем на другую сторону, а там заночуем. В темноте по болоту все равно не имеет смысла идти.
Проваливаясь по колено в сырой мох, они двинулись дальше. Кочки не давали опоры, и несколько раз Марика кувыркалась в болотную жижу. Она вся продрогла, измучилась, оголодала... Хотелось только одного: лечь на твердую землю и не шевелиться.
— Давай, девка, давай! Еще немного осталось, — подбадривал ее дядя Ваня.
Когда они наконец выбрели к лесу, было уже десять вечера. Сняв с себя сырую одежду, Марика растерла окаменевшее тело спиртом из дяди Ваниных запасов. Комары тучей вились над ними, но отмахиваться от них не было сил.
Ни развести костер, ни нарубить лапника, чтобы согреться, дядя Ваня не разрешил: по зарубкам и кострищам легче всего вычислить нарушителей.
Кое-как устроившись на куче опавшей хвои, Марика легла. Дрожь сотрясала все ее тело, перед закрытыми глазами мелькали кусты и поваленные стволы деревьев. И все же она сразу заснула — как будто провалилась в омут.
До топи оставалось всего несколько десятков метров: нужно было пересечь старую просеку, а сразу за ней начинался мелкий кустарник и высокая, чуть ли не в человеческий рост, трава.
— Вот это главная болотина и есть, — прошептал дядя Ваня. — Наряды тут не ходят, но с заставы, бывает, присылают «секрет». Так что надо быть осторожными. Сначала понаблюдаем, послушаем, а потом двинем дальше.
Они укрылись в
