Виктория Холт - Лорд-обольститель
Смерть за любовь
Мои мысли были в полном беспорядке. Я знала, что должна уехать. Разговор с Клэр окончательно расставил все по своим местам.
Я слушала, как Кендал взахлеб рассказывает о новой игре, в которую они с Вильгельмом теперь постоянно играли в лесу. Один из мальчиков должен был выслеживать другого, а окружающие леса и холмы создавали для этого идеальные условия.
— Понимаешь, в подземелье сидит узник, — объяснял Кендал. — И он совершает побег… Барон разрешил нам спускаться в подземелье… А охотник его ищет. Если сегодня моя очередь быть узником, то я спускаюсь в подземелье. А если я охотник, в подземелье спускается Вильгельм. Беглец должен оставить след. Ну а потом начинается погоня…
— Какая увлекательная игра, — проговорила я. — Кендал… ты же понимаешь, что мы не можем остаться здесь навсегда…
Мыслями мой сын был очень далеко, где-то в лесу, видимо обдумывая, какие следы он в следующий раз оставит для Вильгельма. Поэтому вначале он как будто не воспринял мои слова, а затем до него дошел их настоящий смысл.
— Почему это? — резко произнес он. — Это наш дом.
— Нет.
— Но мы ведь живем здесь…
— Разве ты не хотел бы увидеть дом, где я родилась?
— Где он?
— В Англии. В честь нашей семьи он называется Коллисон-Хаус.
— Хотел бы… когда-нибудь.
— Нет. Довольно скоро.
— Мне нравится здесь. Тут столько интересного… и замок такой большой… Всегда есть чем заняться.
— Нам придется уехать домой, — продолжала я.
— Зачем? Наш дом здесь, и барон не захочет нас отпускать. Это ведь его замок.
Уговорить его было задачей не из легких, и я трусливо отложила продолжение разговора, решив возвратиться к нему немного позже.
Кендал умчался в подземелье, продолжая придумывать тактику поисков сбежавшего узника. Мне было необходимо уединиться, чтобы еще раз все обдумать, и я пошла на конюшню.
Моей кобылы не было в стойле.
— Лошадь, которую вы всегда берете, мадам, повели к кузнецу, — сообщил один из грумов. — Но если вы хотите покататься, можете взять старину Фиделя.
— Но ведь на нем ездит принцесса.
— Да, мадам, но она не выезжала уже несколько дней, а он нуждается в нагрузке. Этот конь очень надежен, хотя и несколько ленив…
— Хорошо, — согласилась я, — возьму Фиделя.
— Сейчас я его оседлаю. Вы только взгляните на него. Он понял, что отправляется на прогулку. Ты рад этому, старина?
Итак, я выехала на Фиделе. Меня поразило, как он сразу сам определил направление. Я поняла, что он скачет именно туда, куда столько раз возил принцессу.
Да, то самое место… Спешившись, я огляделась вокруг. Отсюда открывался изумительный вид. Погода была мягкой. Приближалось лето. Здесь было тихо и покойно. Казалось, вокруг нет никого и ничего.
Я решила отыскать то место, где когда-то сидела рядом с принцессой. Привязав Фиделя там, где мы в прошлый раз оставляли наших лошадей, я нашла защищенную от ветра нишу в зарослях кустарника.
Прислонившись спиной к густым ветвям, я задумалась о разговоре с Кендалом. И удивлялась тому, что не смогла проявить необходимую строгость.
Ему придется столько всего покинуть… И он будет протестовать, ведь Кендал уже не такой маленький мальчик, который безропотно позволяет перевозить себя куда угодно. Он страстно полюбил замок, полюбил барона. Я это отлично понимала. Он вступил в новую фазу взросления и начал осознавать себя мужчиной. Наверное, Кендал действительно очень похож на Ролло в соответствующем возрасте…
Но я должна была твердо сказать, что мы уезжаем. Нужно со всей решительностью преодолеть его сопротивление и увезти отсюда.
Издали донесся конский топот. Наверное, в таком месте звук разносится на большое расстояние. Топот приближался. Внезапно настала тишина.
Я не придала этому значения и вновь принялась ломать голову над тем, как успокоить Кендала. Утешая его, возможно, я смогу утешиться сама. Следовало признаться, что мне не меньше, чем сыну, хотелось остаться в замке. Более того, тосковать о нем я буду даже больше, чем он…
Кто-то находился неподалеку от меня. Чьи-то шаги медленно приближались к кустам, которые не только защищали меня от ветра, но и скрывали от посторонних глаз. Видимо, это был тот всадник.
Внезапно меня охватил страх. Я вдруг осознала, что нахожусь здесь совсем одна. И вспомнила тот день, когда мы вместе с Мари-Клод стояли на краю обрыва, глядя вниз. Именно тогда меня посетило предчувствие нависшей опасности.
Тот человек был уже совсем близко. Треск ветки… и шаги… медленные, но уверенные.
Я встала, дрожа всем телом.
Ко мне приближался Ролло.
— Кейт! — изумленно воскликнул он.
— Это вы… — только и смогла пролепетать я.
— Я не ожидал застать здесь тебя. Почему ты взяла эту лошадь?
— Ах… да. Я взяла Фиделя.
— Я заметил его и подумал…
— Что здесь принцесса.
— Обычно на этой лошади ездит она.
— Мою гнедую повели к кузнецу, а взамен предложили Фиделя.
Он уже смеялся, быстро оправившись от удивления.
— Какая удача!
— Когда я услышала, что кто-то крадется, то очень испугалась.
— И за кого же ты меня приняла, за грабителя?
— Я не знала, что и думать. Это очень уединенное место.
— Мне оно нравится.
Он пристально смотрел на меня.
— Тебе было грустно?
— Я думала об отъезде. Это решено.
— Нет, Кейт, подожди. Ты обещала… Не спеши.
— Я скоро уеду.
— Почему? Тебе ведь хорошо здесь. У тебя есть работа. Я могу надолго обеспечить тебя манускриптами.
— Думаю, мы уедем через неделю. Я уже обсудила это с Клэр.
— Как я хотел бы, чтобы эта женщина никогда здесь не появлялась!
— Не говорите так. Она очень хорошая. Принцесса ее обожает… Вы ведь уже поговорили с ней… с принцессой… не так ли?
— Пытался уговорить ее, требовал, угрожал. Она не желает отказываться от возможности отомстить мне, но я все равно что-нибудь придумаю. Можешь быть уверена. Кейт, я на тебе женюсь, узаконю мальчика, и мы будем жить долго и счастливо. Что ты на это скажешь, Кейт?
Я не ответила, а он обнял меня и крепко прижал к себе.
Скоро все это закончится и я расстанусь с ним навсегда. Нет, я этого не переживу.
— Ты же любишь меня, Кейт. Признайся.
— Я не знаю.
— Ты ведь и думать не хочешь об отъезде… о расставании со мной. Скажи честно.
— Не хочу, — призналась я.
— Это ответ на первый вопрос. Мы с тобой сильные люди, Кейт. Мы не допустим, чтобы что-нибудь стояло у нас на пути, правда ведь?
— Есть вещи, не подвластные нашей воле.
