Джулия Росс - Мой темный принц
– Мы были не правы. Нельзя было пытаться остановить его, он считает себя обязанным спасти Софию и Алексиса. Как он попадет в Морицбург?
Фриц сел на кровать, убаюкивая раненую руку.
– Есть одна старая дорога. Заброшенная переправа под мостом. Тайные проходы. Он их знает.
Она прикрыла глаза и подумала об огромной куче камня, высыпавшегося из гранитного основания прямо над Вин.
– Он боится высоты.
Майор уставился на окровавленную дыру в камзоле.
– Я знаю.
– К этим тайным путям надо карабкаться?
Фриц поднял голову, шрам заиграл на его щеке.
– Даже хуже – проходы эти чертовски узкие. Подобные ограниченные пространства тоже не слишком его радуют.
– Такие, как это? – Она обвела рукой разрушенную хижину. – Но почему?
– Ему было около двенадцати лет, когда он потерялся, – сказал Фриц. – Поднялась страшная суматоха. Мы три дня его искали. Он попал в один из заброшенных подвалов башни. Туда вела только шахта, и все. Вылезти он не мог. Сказал, что сам упал.
– Но вы полагаете…
– Его Карл толкнул. Я это точно знаю. Мальчишка несколько дней просидел в сыром подвале наедине с крысами, без еды и воды. Покойный эрцгерцог заставил его стоять по стойке «смирно», пока тот не признается, что же произошло на самом деле. Но Николас уперся и стоял на своем – он сам виноват, это всего лишь несчастный случай, и тогда дед наказал его.
Она присела, удивляясь тому, что рассказ совершенно не напугал ее.
– Наказал его? После трех дней в подвале без еды? Как?
– Выпорол одного из его товарищей и заставил Николаса присутствовать при этом. Парнишку, с которым он вместе учился и которого обожал.
В желудке вдруг стало нехорошо. Его свело, и ей показалось, что он вот-вот вывернется наизнанку.
– Невинного мальчишку?
Эрик согнул ногу, проверяя, хорошо ли держится повязка.
– И кто же это был?
Старый солдат бросил взгляд на рыжеволосого:
– Лукас.
– Лукас? – переспросила Пенни. – Лукас и Николас знакомы с детства?
– Это давняя дружба, – кивнул Фриц. – Его имя Фрэнки: Фрэнки Лукас, князь фон Грамайс. Ваша мать учила его, когда работала здесь гувернанткой. Он и сам принц крови. У Лукаса имеются все законные права на трон Глариена вслед за Николасом, Карлом и Софией.
«Горностая маленького Фрэнки. Детишки, которых я воспитывала при дворе…» Вслед за желудком свело мышцы рук и ног. Ее начало трясти, словно тело пыталось избавиться от скрутивших его узлов. «Глариен кишмя кишит членами королевских семейств. Я пытаюсь по возможности пользоваться их услугами».
Мелкая дрожь переросла в неконтролируемую лихорадку. Пенни в ужасе уставилась на Фрица.
– Я не знаю, что со мной, – прошептала она. – Меня сейчас вырвет!
Николас прижался к сырой скале. Прямо под ним речка Вин с грохотом кидалась вниз, радуясь тому, что вырвалась на свободу. Он потряс головой. С волос капало на и без того мокрое лицо. Мигрень отступила. Боль отстала от него где-то во время этой бешеной скачки. Он продвигался по старому фьорду. Но на место боли пришел страх: малейшее движение, одна неверная мысль – и все вернется обратно, боль захватит его в свои объятия и сделает абсолютно беспомощным.
Когда-то, давным-давно, вдоль одного края фьорда была протянута цепь. Вот так, перебирая под водой звено за звеном, он и пробился вперед сквозь безудержное течение, изо всех сил пытавшееся свалить его с ног и выбить из груди дух. И теперь скала замка с редкими островками травки и розовыми цветочками нависла над ним в темноте.
Он вступил в бой со своими собственными людьми. Сделал все, чтобы убить их, на славу постарался. Он сознательно пытался раздавить Пенни. И называл это своим долгом. Отвращение к себе самому – не что иное, как жалкая попытка отделаться от совести. Он – дьявольское отродье, которое ползет в темноте, словно таракан, чтобы заявить права на свою собственность. Он протянул руку и нащупал поверхность. Земли нет. Цветов тоже. Только выступ на камне. Он поднимался все выше и выше – каждая клеточка вопила и сопротивлялась, – пока наконец не ухватился обеими руками за железную решетку.
Четыреста лет назад замок избавлялся через эту трубу от своих отходов. Теперь это был путь внутрь, путь, пролегающий по подвалам и подземным камерам, – темные тесные помещения, где он вполне мог сойти с ума и затеряться раз и навсегда. Никто и никогда не найдет его там. Он уперся ногами в скалу и взялся за защелку. Металл заржавел и не поддавался. Но он молча и упорно бил по нему окоченевшими пальцами. Наконец защелка повернулась, и он пролез внутрь. В темный холодный тоннель, ведущий во мрак.
Ее королевское высочество принцесса София Альвийская медленно кружила по своей спальне. Николас мертв. С туалетного столика на нее взирал его миниатюрный портрет, освещенный единственной свечой. Невыносимо красивый, великолепный, пугающий. Они были предназначены друг другу с самого детства. Она присела и уставилась в нарисованные глаза и на взъерошенные черные волосы. Он нашел женщину, которая изображала ее в Лондоне. Так что похищение, переезд из одной запертой комнаты в другую ничего не дали. В глазах большого мира они были мужем и женой. И вот теперь она овдовела.
Он чуть было не обвел своих врагов вокруг пальца. Чуть. Николас мертв. Ради Альвии и Глариена она должна выйти за Карла, освободившего ее из таинственного заточения. Ее отец станет настаивать на этом. Если она не родит сына до того, как герцог Михаэль отойдет в мир иной, Франция предъявит свои права на ее родину. Только союз с Глариеном может спасти Альвию от падения. Она не могла взвалить на свои плечи ответственность за хаос и разрушения, которые непременно последуют, откажись она исполнить свой долг.
Она выйдет за Карла. Он каждый день приходит к ней с визитами, сама вежливость и почтение, и ненавязчиво – с болезненной утонченностью – намекает ей на корыстную натуру Николаса. Карл – ее долг. Разве кого-то волнует то, что она любит другого!
В коридоре послышались какие-то звуки, как будто кто-то скребся. Она подошла к двери и прислушалась. В ее воображении всплыли старые сказки, от одного воспоминания о которых у нее волосы дыбом встали и мурашки по спине побежали. Щеколда задрожала и заскрипела, до ее слуха донесся жалобный вой. София набрала в грудь воздуха и открыла дверь. Серебристый волкодав скользнул в комнату мимо ее юбок и улегся у кровати. Собака склонила голову, явно прислушиваясь к чему-то, карие глаза уставились на принцессу. София села, не сводя с нее взгляда. В комнате повисла гробовая тишина, только часы громко тикали на камине. Собака положила голову на лапы, навострив уши, дальше все произошло разом.
