Розмари Роджерс - Это неистовое сердце

Монтойа с преувеличенным терпением покачал головой:

– Но Люкас не сын Илэны. Не можете же вы притворяться, что не знаете об… особых отношениях между ними. Даже если… представьте, Илэна предложила это, но Люкас отказался. Он ведь тоже не очень-то сговорчив.

– Но…

– Посмотрите правде в глаза, сеньорита, ведь вы сильный человек. Люкас привлекает вас, несмотря на свои грубые манеры. Женщины вообще его находят неотразимым. И он хотел вас, особенно когда узнал о предстоящей свадьбе с Рамоном. Но спуститесь на землю. Вы воображаете, что влюблены в него, потому что отдались ему. Видите, я вполне откровенен. Но Люкас? Люкас всегда любил Илэну и будет всегда любить. Он хочет других женщин, берет их и, когда все кончено, возвращается к Илэне. Не будь вы невестой Шеннона, вообще не обратил бы на вас внимания.

– Нет! – возразила я, не в силах сдержать отчаяние. – Вы лжете мне, вы и Илэна задумали все это, потому что она меня ревновала! Боялась, что Люкас… что Люкас и я…

– А вот теперь вы впадаете в истерику, потому что хотите верить тому, что говорите, – грубо перебил Монтойа. – Пытаетесь закрыть глаза, не видеть, не слышать, но думаю, вы всегда в глубине души знали, что из этой связи ничего не выйдет и Люкас, кроме обиды и несчастья, ничего вам не даст. На что надеетесь? Воображаете, он женится на вас? – И, словно прочтя мои мысли, Монтойа коротко, резко рассмеялся. – Такая смелая, решительная – и столь наивны! Неужели вы удовлетворитесь тем, что будете всю жизнь делить лишь крохи внимания? Собираетесь всю жизнь провести рабыней Илэны? Илэна очень сильная, гораздо сильнее вас. И Люкас все для нее сделает, понимаете, бедняжка?

Я покачала головой, отказываясь верить тому, что он говорит, но Монтойа стиснул мою руку словно стальной перчаткой.

– Неужели я должен высказаться еще яснее, чтобы вы прислушались? Понимаю, ненавидите и во всем вините Илэну, но она хоть и не очень-то вас любит, считает себя обязанной вашему отцу и только поэтому согласилась отпустить вас. Повезло. Ибо продолжай она настаивать, чтобы Люкас женился на вас, он так бы и сделал – для нее, понимаете? А Люкас… он уже мертв. Я человек осторожный, он – сорвиголова, и к тому же на него идет охота. Собирается убить Шеннона, но верьте, именно Шеннон возьмет верх. Это неизбежно. Правда, пока Люкас жив, он принадлежит Илэне.

Вся моя апатия куда-то исчезла. Я умирала от отчаяния. Каждое слово Монтойа пронзало мое сердце.

Должно быть, я пошатнулась, но Монтойа, мгновенно оказавшись рядом, поддержал меня. Голос его немного смягчился:

– Я понимаю, вы не хотите слышать подобные вещи, но нужно раз и навсегда все поставить на свои места. Сейчас я отведу вас к Луз, и вы подумаете обо всем и, может, немного поплачете. Иногда женщинам полезно плакать. А потом, если вы умны, попытаетесь забыть Люкаса. Забудьте обо всем, что произошло, выходите за Шеннона и живите как королева. И может, когда-нибудь вспомните, что я ваш друг.

Друг. Монтойа называл себя другом.

Но шли дни бесконечного путешествия в Мексику, и я начала спрашивать себя, почему он предлагает дружбу, этот странный, загадочный человек, сам называющий себя изгоем без всякой совести и чести. Чего он хочет от меня?

Монтойа посоветовал мне выбросить Люкаса из головы, но все же, казалось, испытывал извращенное удовольствие, беспрерывно напоминая о том, сколько глупостей я натворила. Я переносила все издевки, кипя от ярости, пытаясь сказать себе, что была права, когда возненавидела Люкаса с первой встречи. Я презирала его сейчас, как презирала и собственную слабость. Проходило время; Монтойа все яснее показывал мне, как мало я значила для Люкаса.

Однажды я узнала, что Хесусу поручено продать серебро, которое Люкас привез в долину.

– Значит, вы снова стали друзьями? – ехидно спросила я. – И наверное, разделите награду, предложенную за мое возвращение?

Он тихо рассмеялся, блестя глазами:

– Ах да, конечно! Почему нет, ведь это предложил Люкас. Ну, не стоит так огорчаться, ведь вы и сами обо всем догадались! Любовь к деньгам скрепляет все! Поверьте, сеньорита, деньги, любовь и ненависть – самые сильные чувства. А с ненавистью приходит жажда мести. У Люкаса все эти мотивы – не стоит так уж осуждать его. Себя не переделаешь. Поймите же и не мучайтесь!

Я почувствовала, как кровь отлила от лица.

– Пытаетесь сказать, что все было только из-за желания отомстить?

– Совершенно верно. Вы не думали об этом раньше? Люкас любит Илэну, хочет он признаваться в этом или нет. А у Илэны большие потребности – она много тратит. Ненависть? Вы же знаете, он ненавидит вашего жениха Шеннона. И что может быть лучше такой мести – заставить Шеннона заплатить за ваше возвращение и постараться, чтобы тот узнал, как вы… скажем, как вас изнасиловали и принудили?

– Он не сделает этого! Не станет, нет, сеньор! Такое понять невозможно!

Я старалась говорить твердо и презрительно, но слова прозвучали жалким вызовом.

– Ах, вы так горды! – вздохнул Монтойа, когда я вскочила и направилась к фургону. Тихие, сочувственные слова били в спину словно кнут. – Это одна из причин, почему я так восхищаюсь вами, и поверьте, сеньорита, когда-нибудь вы поблагодарите меня за честность.

Даже сейчас я не могу спокойно вспоминать о бесконечных днях, долгих бессонных ночах. Впервые в жизни душу грызла такая тоска, что я почти мечтала о смерти. Наверное, я существовала в дымке боли и отчаяния и не заботилась о том, что будет впереди.

Луз сочувствовала мне, но даже она не удержалась от упрека:

– Люкас всегда думал только о себе – я же предупреждала! И видишь теперь, как легко забыть, когда есть человек, которому ты действительно нужна?! Я счастлива, и тебе тоже станет легче, как только поймешь, что могло быть гораздо хуже!

Она обращалась со мной снисходительно, словно пожилая, опытная женщина с глупой девчонкой, но тут же, забываясь, начинала описывать огромное поместье, где вскоре станет хозяйкой.

Почему я терзала себя воспоминаниями, которые лучше бы выбросить из головы? Почему не хотела признать, что обманута? Но ведь Люкас ничего не обещал, не давал ответов. И теперь злые слова, брошенные в тот день, когда я целовала его и вынуждала отвечать поцелуями, терзали воспаленный мозг: «Не было еще такой женщины, которая бы не надоела после того, как я ее взял… и когда устану от тебя, заставлю Шеннона заплатить выкуп за твое возвращение! Конечно, в немного поношенном состоянии, но для него и это сойдет!»

О да, меня предупреждали. И хуже всего, винить, кроме себя, некого.

Глава 32

Казалось смехотворным, что меня тащат в Мексику для того, чтобы потом вернуть обратно, но Монтойа объяснил, что поступает так потому, что не доверяет моему партнеру.