Карен Рэнни - Превыше всего
— Все хорошо, Робби, — ласково прошептала она. — Папа скоро вернется.
Если бы это было правдой. Но Кэтрин прекрасно знала, что Фрэдди не придет в детскую до тех пор, пока в ней будет находиться его жена.
«Он оказался прекрасным отцом», — подумала Кэтрин. Ее муж просто души не чаял в своих детях. И Джули, и Робби просто купались в этой бескорыстной любви, которой так недоставало ей самой. Кэтрин наблюдала за отношениями Фрэдди и детей и ощущала сладкую нежность и смешанную с болью горечь. Она завидовала детям и уже не стыдилась этого. Ее искренне радовало, что Фрэдди так стремится к ним. Она завидовала им потому, что к ней самой граф Монкриф относился с холодным презрением.
Абигейль взяла записку, подняла брови, затем удивленно посмотрела на хозяйку и пожала плечами. Этим вечером ей будет достаточно тяжело без веселой болтовни своей служанки, подумала Кэтрин. Стараясь отогнать неприятные мысли, она резко покачала головой и, взяв зеркало, принялась примеривать самое неотразимое и интригующее выражение лица.
Она утром дала себе слово, что все изменится, и намерена его сдержать.
Фрэдди снова получил такое же откровенное послание и подумал, что жена либо страстно хочет его, либо гнев ее дошел до крайнего предела.
К предстоящей встрече Фрэдди готовился даже тщательнее, чем к первой. Похожие ощущение были у него в шестнадцать лет, когда отец, решивший посвятить сына в мужчины, взял его в свой любимый бордель. Там их ожидали две роскошные, очень дорогие и на все готовые проститутки. Как и тогда, было немного страшно и любопытно.
Вечер обещал быть непростым. Жена, когда она раздражена, становилась крайне сварливой и агрессивной. Возбуждение и раздражение составляют весьма взрывоопасную смесь, и надо быть готовым к любым неожиданностям.
— Ты очень спешишь, — приветствовал ее Фрэдди, обнажив в широкой улыбке белоснежные зубы.
У него было сейчас такое лицо, которое она часто вспоминала и тщетно пыталась забыть. Бог свидетель, старалась она изо всех сил.
Пеньюар, в котором она пришла, был специально сшит для их первой брачной ночи: слишком много кружев и слишком мало всего остального. Он ничего не скрывал, а только обнажал.
— Я никогда не откладывала свои решения, — ответила Кэтрин, направляясь к окну.
Солнце уже почти совсем скрылось за горизонтом. Темноту в спальне графа рассеивало лишь колеблющееся пламя двух горящих свечей. Неожиданно раздавшийся стук в дверь весьма удивил графа. Но Кэтрин быстро подошла к двери и взяла у лакея серебряный поднос.
Она медленно наклонилась, поставила поднос на маленький стол у кровати, выпрямилась и пристально посмотрела ему в лицо. В глазах ее не было ни раздражения, ни даже тени нерешительности. Кэт! Удивительная, непредсказуемая Кэт! Право, подобной женщины он до нее не встречал. С первой встречи и до сегодняшнего дня она не перестает ошеломлять его.
— Кажется, мы как-то собирались поиграть в кошки-мышки, мой господин? — с вызовом произнесла она, сверля его глазами. — Я приготовила для этого кое-что.
Фрэдди понимал, что сейчас очень важно подготовиться к какой-нибудь экстравагантной выходке жены, но вид ее буквально парализовал его. Кэтрин вдруг сняла и небрежно бросила на ближайший стул свой пеньюар. Несколько мгновений она стояла перед ним, не шевелясь и не отводя глаз, давая ему возможность полностью разглядеть свое обнаженное тело в трепещущем свете свечей. Левый уголок губ слегка приподнялся, отчего лицо ее стало еще более решительным и прекрасным.
— Мяу, — сорвался вдруг с ее губ мягкий звук. Граф нервно улыбнулся, и от сладостного предчувствия по жилам разлилась горячая кровь.
Кэтрин присела на колени на кровать, прямо напротив него. Мягкие груди нежно колыхались, налитые ягодицы соблазнительно подергивались. Он подошел ближе к постели, резкими, торопливыми движениями снимая с себя шейный платок и жилет. Кэтрин опустилась на колени, обхватив себя руками и выставив вперед груди. Именно эту позу она старательно отрабатывала перед зеркалом. Продолжая глядеть ему в глаза, она облизала губы (еще один заранее обдуманный жест) и улыбнулась, видя, как Фрэдди замер со смешно поднятыми напряженными руками.
— Что на тебя нашло, Кэт? — спросил он, не узнавая в сидящей перед ним опытной развратнице недавнюю рассудительную секретаршу и преданную детям мать.
Он не хотел говорить ей, что она только одной улыбкой может вызвать в нем непреодолимую страсть. Сейчас лучше помолчать и посмотреть, что она еще придумала.
— Мяу, — вновь произнесла она. Фрэдди засмеялся и продолжил раздеваться. Кэтрин внимательно следила за его движениями, и ей казалось, что он делает это слишком медленно. Она подумала, что может взорваться от нетерпения, дожидаясь, пока он разденется. Сердце трепетало и болезненно ныло. Если Фрэдди не удовлетворит ее страстного желания, она приставит к его голове пистолет и заставит сделать все это под страхом смерти.
Но пока было еще рано не только заставлять, но и признаваться в своих ощущениях. Когда муж приблизился, Кэтрин ловко увернулась от его объятий. Рисковать было нельзя, а малейшее его прикосновение могло оказать на нее такое же воздействие, как искра на ящик с порохом.
— Нет, — нежно прошипела она, — сегодня моя очередь.
Глаза Кэтрин ярко сверкнули. Но даже не этот взгляд и слова заставили Фрэдди упасть на подушку и замереть. Голова совершенно закружилась при виде напряженных сосков. Казалось, они были налиты молоком. Нет, не молоком. Страстью!
Она горячая женщина, его Кэт!
Стоящий на подносе фаянсовый молочник был прикрыт крышкой. Кэтрин взяла его и поднесла к груди Фрэдди: ей хотелось, чтобы он догадался, что в нем находится. Но он понял это, только когда первые капли пролились на его грудь. Зато ее нервное напряжение достигло предела, и, разряжая его, Кэтрин, будто голодный котенок, мгновенно слизнула сливки с его кожи. Колени ее при этом задели его бок. Фрэдди глухо простонал и не обнял ее лишь потому, что вовремя ухватился пальцами за одеяло. Наградой было прикосновение нежных губ к его соску. Графу на мгновение показалось, что тело его стало невесомым и воспарило над кроватью, и это было лишь начало.
— Ошеломительная Кэт!
От вылитых на грудь холодных сливок его бросило в жар. Он сдерживался чертовски долго, но это сейчас казалось детской забавой. Еще до свадьбы он мучился месяцы напролет, но все, что было тогда, вместе взятое, не шло ни в какое сравнение с тем, что он пережил за эти несколько минут. В человеческом языке не хватит слов, чтобы описать то, что чувствовал он, когда груди Кэтрин щекотали его бедра, а ее язык лизнул его живот и опустился ниже. Страсть буквально распирала каждую клеточку его тела. Фрэдди еще успел подумать, что если хватит сил сдержаться, он превзойдет самого себя.
