Невероятный сезон - Ивз Розалин

Адам отвел ее обратно к своему другу и мистеру Дарби и представил их друг другу. Знакомый Адама мог бы показаться достаточно милым, но в сравнении с мистером Дарби выглядел таким ничтожным, что Талия с трудом запомнила его имя. Они вчетвером вели приятную беседу об истории, хотя в ней и не было того возбуждающего трепета, который она чувствовала тет-а-тет с мистером Дарби. А потом Талия начала думать, что Адаму и его другу пора бы уйти в поисках новых знакомств, но они не оставляли ее, как и мистер Дарби. Талии пришло в голову, что они оба соревнуются, чтобы дольше оставаться в ее обществе.

Наконец, друг Адама поклонился и скрылся в толпе, а Талия решила взять дело в свои руки.

– Адам, у меня пересохло во рту. Не принесешь немного ратафии?

Адам, не горя желанием оказать ей услугу, уставился на нее.

– Но ты никогда не пьешь это пойло. И кроме того, разве ты только что не выпила лимонад?

Она изобразила широкую улыбку.

– Невежливо отказывать даме в просьбе.

– Уверен, мистер Дарби был бы рад принести тебе выпить.

– Я бы… – начал тот.

– Нет, не был бы, – отрезала Талия. – Я попросила тебя, Адам, и, если продолжишь ворчать, я приму это за личное оскорбление.

Он сердито посмотрел на нее.

– Хорошо.

Адам направился к буфету, явно негодуя.

Талия украдкой взглянула на тетю Гармонию, которая наблюдала за Адамом, а не за племянницей. С дерзостью, от которой по телу пробежал трепет, Талия схватила мистера Дарби за руку и потащила его в толпу, подальше от тети и Адама. Она знала, что позже выслушает за это нотации от них обоих, но пока могла пройтись по залу в сопровождении джентльмена, не вызывая скандала.

– Мисс Обри? – спросил мистер Дарби.

– Тс. Если мы хотим избавиться от прозаичного пастора, нужно двигаться быстрее. – Если она и испытывала угрызения совести из-за того, что так грубо обошлась с Адамом в присутствии нового знакомого, все было забыто, когда тот рассмеялся и позволил вести себя дальше.

Вечер, подумала Талия, оказался неожиданно восхитительным.

V

Неосторожности в саду

Отклонение от приличий едва ли избежит наказания.

Испанский стыд волной прокатился по телу Калли. Когда дядя Джон ушел успокаивать мистера Левесона, а Грация – к буфету с решимостью, обычно приберегаемой для занятий естествознанием, Калли хотелось лишь одного – провалиться сквозь пол. Как Грация могла говорить подобное джентльмену, занимающему такое положение, как мистер Левесон! А он – отвечать столь резко. Хотела бы Калли сказать, что Грация не может поступить так, но, по правде говоря, та могла быть катастрофически откровенной.

Со вздохом она отправилась вслед за кузиной. Тетя Гармония хотела, чтобы они оставались вдвоем, и, возможно, Калли сможет предотвратить еще одну катастрофическую встречу.

– Мисс Обри!

Она не успела догнать Грацию, когда увидела Генри… то есть мистера Солсбери, который пробирался к ней сквозь толпу, сестра Энн следовала за ним. Оба сияли, найдя Калли, и она остановилась поприветствовать их. Она украдкой понюхала рукав платья. От нее пахло лавандой и розовой водой: гораздо лучше кислого молока, которым маленький Солсбери облил ее в прошлый раз.

– Вы прекрасно выглядите, – сказала мисс Солсбери.

Калли думала, что выглядит довольно элегантно в платье цвета морской пены с бледно-голубыми нижними юбками – словно мифическое морское существо. Но было приятно, что это подтвердил кто-то, не являвшийся ее родственником.

– И как вам ваше первое лондонское мероприятие? – спросил мистер Солсбери.

«Довольно некомфортно, спасибо Грации и мистеру Левесону», – подумала Калли. И ответила:

– Тут столько людей! Я едва ли кого-то знаю.

– О, прекрасно помню это чувство. Так неуютно бродить по залу, полному незнакомцев, – заметила Энн Солсбери. – Но скрепите сердце… Уверяю, скоро вы будете знать стольких же здесь, как я и Генри.

– И мне хотелось бы, чтобы вы не знали и половины из них, – проворчал ее брат.

Калли рассмеялась, внезапно почувствовав себя намного легче.

– Уверена, что этого не случится. Я нахожу людей симпатичными, едва узнаю их ближе.

– Невозможно. Полагаю, все будет наоборот, – сказал мистер Солсбери.

– Похоже, ты ей действительно нравишься, Генри, – заметила Энн.

– Это потому, что она меня еще не знает, – ухмыльнулся мистер Солсбери. – Но я, должно быть, исключение из собственного правила. Светские дамы меня обожают. Мне часто говорят, что мое присутствие превращает вечер в настоящее зрелище.

– Потому что ты выставляешь себя на посмешище, – с притворной суровостью ответила его сестра, а затем оба Солсбери рассмеялись.

Зависть пронзила Калли, которая видела, как они дружны. Она скучала по шуткам с братьями и сестрами. Она любила Талию, но Талия отличалась серьезным характером, и ее трудно поддразнить, как Энн делала это с мистером Солсбери. Если Талия была не в настроении, это могло лишь оскорбить ее.

– Послушайте, почему у мистера Левесона такой вид, будто он только что надкусил лимон? – вдруг спросил мистер Солсбери.

Веселость Калли испарилась. Она так увлеклась разговором, что забыла приглядывать за Грацией. Она обернулась к кузине и обнаружила, что мистер Левесон оставил дядю Джона и – боже милостивый! – шел к Грации.

Калли, вероятно, следовало что-то предпринять. Присоединиться к кузине, попытаться смягчить раздражение мистера Левесона и помешать откровенным заявлениям Грации. Но ее ноги, казалось, приклеились к полу.

– Боюсь, моя кузина была с ним довольно невежлива, – призналась Калли.

– Невежлива? – эхом откликнулся мистер Солсбери. – С мистером Левесоном? Удивительно, как он не убил ее на месте.

– Это еще возможно, – проговорила Калли, наблюдая, как кузина залилась светло-розовым румянцем, когда мистер Левесон заговорил с ней. Она действительно должна подойти к ним.

– Вашей кузине нужна помощь? – спросил мистер Солсбери, и его насмешливое выражение сменилось серьезным.

Наверное. Калли вздохнула.

– Не думаю, что она поблагодарит вас за попытку защитить ее. Грация любит вести битвы сама.

Она снова повернулась к Солсбери, не в силах смотреть, как кузина навлекает на себя беду. Мистер Солсбери пристально изучал ее, а затем сказал:

– Думаю, умело оскорблять – своего рода искусство. – Он начал рассказывать о недавней экскурсии в галерею одного художника. – Я увидел картину, где Елена спускает на воду тысячи кораблей, и она очень походила на мою тетю Агату. Я так и сказал. У тети было лицо, известное тем, что им пугали детей. Если она и спускала на воду корабли, то лишь те, которые стремились сбежать от нее.

Калли неохотно улыбнулась.

Энн склонилась к ней и произнесла:

– Чего Генри не упомянул, так это то, что художник стоял у него за спиной.

– И он вас услышал? Бедняга!

– В этом нет ничего плохого, – ответил мистер Солсбери. – Я почувствовал себя обязанным приобрести одну из его проклятых картин, и, скажу вам, это обошлось мне в кругленькую сумму.

Калли рассмеялась. Неужели мистер Солсбери так внимателен: увидел ее дискомфорт и попытался отвлечь рассказом? Или дело лишь в том, что он не мог оставаться серьезным дольше пары минут?

Ее смех подхватили люди вокруг. Звук распространился по залу и вернулся, становясь громче, и Калли поняла, что подобную реакцию не мог вызвать рассказ мистера Солсбери. О, нет. Она обернулась к кузине и увидела, как мистер Левесон уходит от столика с закусками – выглядя ужасно довольным собой – а Грация бежит к дверям. Казалось, она вот-вот заплачет.

– С вашей кузиной все в порядке? – спросила мисс Солсбери, озабоченно сдвинув рыжевато-золотистые брови.

– Не знаю, – ответила Калли. – Извините, я должна пойти к ней.