Эллен Марш - Пожнешь бурю
– Еще чего-нибудь пожелаете, ваша светлость? – Дрожащий голос, раздавшийся от двери, принадлежал Джоку Гоуэри, крошечному старичку с согбенными плечами и белоснежными волосами, чей возраст не поддавался определению. Лицо его избороздили глубокие морщины, шишковатые пальцы скрючились, и, будучи спрошенным, он с извиняющейся улыбкой признался, что сам не ведает даты своего рождения. Он был одним из весьма немногочисленного числа слуг, оставшихся при маркизе после того, как на прошлой неделе большинство из них покинуло замок, предварительно попросив отставки. Излагая эту просьбу, они откровенно трусили, хотя на всех физиономиях было написано явное облегчение от перспективы улизнуть из дома, где властвует Вильерс.
Джок Гоуэри раздражал маркиза Монтегю. Крошечный человечек редко открывал рот, но, когда это случалось, он, как правило, разражался пространнейшими разглагольствованиями о величии замка до гибели Дугласа Макэйлиса и об ужасном поражении гордых горцев при Каллодене.
– Ох, в жизни не забыть мне того черного дня, когда лэрд собрал всех нас в большом зале, – талдычил маркизу Джок не один раз на протяжении двух последних недель. – Мы все истомились, я вам доложу, в ожидании, когда он объявит, что поднимает штандарты нашего доброго принца, а потом слышим, говорит, собрался идти за Мясником Билли![11] – И маленькие черные глазки на старом-престаром личике вдруг наполнялись слезами.
– Я уж решил, конец мне пришел, ваша светлость, я вам доложу! Бедное мое сердце! Даже подумать не мог, как это наш лэрд выступит против сэра Аластера, такого храброго мужчины, которого тут все любили! – Он покачивал седой головой, скорбно вздыхал, тощая грудь вздымалась с тяжелым, болезненным хрипом.
– Что мы могли поделать? Это ведь лэрд, и ничего мы не могли, как только стоять перед ним да слушать… А после Каллодена, когда нас известили, что он погиб, не оставив наследника, который занял бы его место, бездельники проклятые все разбежались, точнехонько, как на прошлой неделе, ваша светлость, только я и тогда не ушел, и теперь не уйду.
– Ваша преданность в высшей степени заслуживает похвалы, – нетерпеливо буркнул в тот раз маркиз, желая, чтобы маленький старикашка убрался вместе со всеми прочими.
Черные глазки вспыхнули от долго копившихся воспоминаний.
– Ох, это ведь я ради Макэйлисов остаюсь, сэр, надеюсь, когда-нибудь они вернутся в свои владения.
– То есть придут на мое место? – уточнил лорд Монтегю с угрожающей искрой в серо-стальных глазах.
Джок опасливо вздернул тощие плечи.
– Ох, нет, ваша светлость, нет! Это…
– Это все, благодарю вас, – безжалостно отрезал маркиз, и твердое выражение на его красивом лице ясно свидетельствовало о прекращении беседы.
– Еще чего-нибудь желаете?
Серые глаза башнеподобного англичанина сощурились, и он вернулся к действительности.
– Еще бутылку кларета, – приказал маркиз, и высохший человечек засеменил прочь, сжимая кривыми пальцами пустую бутылку.
Лорд Монтегю раздраженно выдохнул, что-то пробормотал и положил себе еще мяса. Он представления не имел, почему его покинули все слуги, разве что набрались, наконец, храбрости сделать это сейчас, потому что…
– Больше нету кларета, ваша светлость, – донесся сзади робкий голосок Джона.
Огромный кулак лорда Монтегю грохнул по столу, отчего задребезжал фарфор.
– Так принеси портвейну или еще чего-нибудь, старый дурак!
Джок, испуганно пискнув, удалился, а лорд Монтегю принялся растирать сильными пальцами ноющие виски. Кровь Господня, надо найти себе поскорее достойных помощников, иначе можно сойти с ума! Если б не камердинер Дэвис, преданно последовавший за ним из Англии, неизвестно, как бы он справился со скучными заботами в этом мрачном и более чем ветхом каменном логове!
Дэвис в большом вестибюле старался разложить мокрый плащ хозяина перед огнем так, чтобы он высох и не помялся. Отвлеченный от дела робким стуком в парадную дверь и весьма этим недовольный, он не стал торопиться, и стук повторился дважды, прежде чем камердинер управился и, отодвинув засов, распахнул крепкую створку.
Глянув вниз, он обнаружил перед собой маленькую замерзшую фигурку, с ног до головы покрытую грязью. Мокрые завитки золотистых волос обрамляли тонкое личико, струи дождя текли с полей полураскисшей шляпы на чуть вздернутый носик.
Широко открытые синие глаза, не моргая, уставились на Дэвиса, и он холодно спросил:
– Что угодно?
Существо тихим голосом ответило:
– Я хотела бы повидать маркиза.
– Прошу прощения, – возразил старый лакей с откровенным недружелюбием, – лорд Монтегю не нанимает слуг. Это делаю я.
Раскосые синие глаза раскрылись еще шире, и только тут он заметил, какие они огромные и живые на бледном, худеньком личике, обрамленные темными, густыми ресницами.
– Я не прошу взять меня в служанки, – уведомило его жалкое создание, чей тон неожиданно оказался ничуть не теплее тона Дэвиса. – Я Мереуин Макэйлис, сестра лэрда Макэйлиса, и пришла повидать лорда Монтегю по делу.
Дэвис окинул взглядом заляпанный грязью плащ и мокрый подол ее платья.
– Пожалуй, мне трудно в это поверить.
– Почему, дерзкий вы старик? – вскричала девушка, изумив его неожиданным взрывом, и бледные щеки ее зарделись. – Как вы смеете так со мной разговаривать!
Дэвис счел, что совершенно не заслуживает попреков со стороны воинственной малышки, и отступил, намереваясь закрыть дверь у нее перед носом. Мереуин, взбешенная такой наглостью, рванулась вперед, после чего завязалась довольно шумная борьба, в ходе которой Дэвис приказывал ей прекратить и убираться, а она, вставив ножку в ботинке между косяком и тяжелой створкой двери, колотила ладошками по железным запорам, громко протестовала и грозила всяческими жуткими карами.
– Что за дьявольщина тут происходит? – Раскатистый голос, прозвучавший весьма угрожающе, прервал стычку. Раскрасневшийся, впервые в жизни вышедший из себя Дэвис шагнул назад так поспешно, что Мереуин, влетев в неожиданно распахнувшуюся дверь, с размаху наткнулась на некий твердый и неподвижный предмет.
Лорд Монтегю, чья чистая рубашка мгновенно промокла от прижавшегося к его груди мокрого, трясущегося тела, железной хваткой вцепился в худенькие плечики и оттолкнул девушку от себя. Она упала бы, если б он не держал ее.
– Дэвис? – зловеще произнес маркиз, бросая на пристыженного слугу взгляд прищуренных серых глаз.
– Прошу прощения, милорд, – простонал Дэвис, – Я хотел оградить вас от встречи с этой… маленькой дикаркой. – Взгляд его выцветших глаз с отвращением уперся в смущенную бродяжку, которую все еще удерживали сильные руки маркиза. – В жизни не видывал ничего подобного! Подумать только, она и правда пыталась вломиться силой!
