Сквозь шторм - Беверли Дженкинс
Местный шериф когда-то был офицером кавалерии Конфедерации. После принесения присяги на верность он был помилован и назначен шерифом отцами города. Он не проявлял особого сочувствия к свободным и освобожденным чернокожим жителям города.
Он записал отчет Сэйбл о пожаре, а затем спросил:
— Кто-нибудь что-нибудь видел?
— Нет.
— Тогда вполне возможно, что пожар устроил кто-то из детей.
Сэйбл изо всех сил старалась сдержать свой гнев.
— Это невозможно.
— О, я даже не знаю, маленькая леди. Некоторые из ваших детей, которые учатся в школах, вероятно, предпочли бы работать в поле и собирать урожай, а не торчать весь день в классной комнате. Я запросто могу поверить в то, что один из них с легкостью устроил пожар.
Сэйбл посмотрела на Дрейка, который сопровождал ее. Он просто покачал головой.
— Вы начнете расследование? — спросила она шерифа.
— Я могу приехать в приют и поговорить с детьми, если вы это имеете в виду.
Челюсть Сэйбл запульсировала.
— Сомневаюсь, что вы найдете поджигателя среди них.
Он пожал плечами.
— Как хотите. Если я не могу провести расследование по-своему, тогда, полагаю, вам придется подождать, пока вы не поймаете преступника с поличным. Хорошего дня, ребята.
Разъяренная, Сэйбл вышла из комнаты.
Остаток дня она провела, разгребая завалы после пожара. Под руководством Каллена сироты тоже помогали. Сорванцы дежурили посменно, чтобы они не оставались в одиночестве.
Несмотря на возражения всех Сорванцов, Сэйбл, Каллен и девочки настояли на том, чтобы следующие две ночи провести в приюте. Двое братьев сопровождали их, чтобы обеспечить защиту. Сэйбл хотела, чтобы сироты чувствовали себя в безопасности, и ее присутствие в доме, казалось, помогало. Поскольку поджигатели не вернулись, сорванцы смягчили свое сопротивление и дали ей свое благословение провести следующие ночи там в одиночестве.
На пятую ночь Сэйбл проснулась от криков, выстрелов и едкого запаха дыма. Вскочив со своего тюфяка на втором этаже, она подбежала к лестнице и спустилась в ад. Всадники в масках разъезжали на лошадях по дому, бросая горящие факелы на шторы, мебель и все остальное, что могло гореть. Другие всадники мчались на кричащих детей, как будто они были добычей в какой-то жуткой охоте, затем хватали их и перекидывали через седла, как шкуры. Сэйбл побежала за инструментами, которые оставила у двери, и начала размахивать лопатой с силой, подпитываемой ее невероятной яростью, нанося удары лошадям, людям и всему остальному, что угрожало ее подопечным. Сквозь поднимающийся дым она увидела, как один из всадников вцепился в Блайт и попытался усадить ее к себе в седло, но десятилетняя девочка сопротивлялась так яростно, что он был вынужден ее уронить. Каллен целился из винтовки, и звуки его стрельбы добавились к жуткому шуму. Затем, словно во сне, она увидела, как всадник ударил Каллена по затылку дубинкой. Он рухнул на пол, как мертвый, а ее яростные крики сотрясли небеса. Она пробежала сквозь дымный сумбур и изо всех сил замахнулась лопатой, но всадник заметил ее в последний момент и блокировал удар. Смеясь, он вырвал у нее из рук орудие и попытался усадить ее на свою лошадь. Она отчаянно боролась среди огня, дыма и криков ужаса, но ее усилия были напрасны. Она почувствовала сильный удар по голове, а затем все потемнело.
Когда Сэйбл пришла в себя, было еще темно. У нее было такое ощущение, будто она ударилась головой о кирпичную стену, и было так больно, что она с трудом могла открыть глаза. У нее было смутное ощущение, что она находится в каком-то движущемся транспортном средстве, но она была слишком слаба, чтобы чувствовать что-либо, кроме боли.
Затем испуганный, дрожащий голос Блайт, зовущий ее, заставил ее ощупью вернуться в сознание. Она попыталась собраться с мыслями, несмотря на жгучую боль, и почувствовала, как маленькая рука погладила ее по лбу.
Каким-то образом Сэйбл нашла в себе силы заговорить.
— Блайт?
— Да, Сэйбл, это я. Хейзел тоже здесь, и Каллен тоже, но у него идет кровь из головы, и он не просыпается.
— Хейзел?
— Да, мама.
Сэйбл выдавила улыбку. Хейзел была единственной, кто называл ее мамой.
— У вас с Блайт все в порядке?
Вместо Хейзел ответил мужской голос.
— Они обе в порядке, Сэйбл.
Боль Сэйбл боролась с ее гневом. Она узнала голос, и потому зловещее пророчество Мати эхом отозвалось в ее голове: Он будет шакалом, а ты — антилопой до самой его смерти.
Всей душой она жаждала встретиться лицом к лицу с Генри Морсом, но ее разум снова погрузился во тьму.
Когда Сэйбл снова проснулась, было уже совсем светло. Головная боль лишь немного утихла, но она заставила себя открыть глаза. Свет причинял боль, но она заставила себя терпеть его, чтобы оценить обстановку. Она лежала в кузове движущегося фургона. Рядом с ней сидела Блайт, в темных глазах которой было столько страха и муки, что Сэйбл поклялась отправить Морса в ад. Хейзел стояла по другую сторону от Сэйбл, но, в отличие от младшей сестры, глаза Хейзел горели жаждой мести.
— Как Каллен, Хейзел? — выдавила Сэйбл.
— Он все еще спит.
Стук в голове Сэйбл усилился, когда она попыталась повернуть голову, но ей нужно было увидеть своего сына. Он лежал у ее ног. Повязка на его голове была пропитана кровью.
Сэйбл подползла к нему, борясь с головокружением.
Хейзел сказала:
— Я перевязала ему голову краем своего халата.
Сердце Сэйбл сжалось, когда она увидела, что он лежит так неподвижно. Когда она прижалась ухом к его груди, чтобы убедиться, что он все еще дышит, она чуть снова не потеряла сознание, но звук его слабого сердцебиения вселил в нее надежду.
— Что ж, Сэйбл, рад видеть тебя в сознании.
Морс.
Она проигнорировала его. Ее беспокойство за Каллена пересилило все остальное. Она тихо позвала его:
— Каллен?
Ответа не последовало.
Она позвала снова, чуть громче. Он дернулся, как будто узнал ее голос, но почти так же быстро снова застыл на месте.
Сэйбл бросила злобный взгляд на Морса, который вел фургон.
— Ему нужен врач.
— Это ты так думаешь, но я никогда не встречал молодого парня, у которого
