Энн Жирар - Мадам Пикассо
Пикассо выглядел очень рассеянным с тех пор, как она вышла из больницы, и хотя его состояние беспокоило Еву, она понимала, что отчасти оно вызвано предстоящим аукционом произведений живописи. «Как будто у него без того было мало забот», – подумала она. Но Ева также знала, что он использовал работу в качестве предлога, чтобы избежать окончательного выяснения отношений. Им еще предстояло откровенно поговорить обо всем после операции.
Гертруда и Алиса пришли на ланч и в качестве подарка принесли папоротник в горшке. Сильветта зашла несколько минут спустя и спросила, чем она может помочь, а потом появился Макс с бутылкой перно. Все ждали возвращения Пикассо, но вместо этого увидели Канвейлера. В его темных глазах метались панические искры, и он выглядел совсем запыхавшимся, когда протиснулся в дверь.
– Он здесь? – без церемоний обратился он к Еве, стоя над диваном.
– Боюсь, что нет. Извините за коробки, но располагайтесь поудобнее.
– Мне нужно поговорить с Пикассо об аукционе, особенно о первоначальной цене, которую он хочет назначить за две основные картины. Время на исходе, а интерес к его работам стремительно растет.
Ева обменялась взглядом с Гертрудой. Обе знали, куда ушел Пикассо, так как лучше понимали его характер, чем кто-либо еще. Когда он впадал в отчаяние, его убежищем становился Бато-Лавуар. Возможно, так случилось и на этот раз.
– Вам нужно с ним поговорить, – заметила Гертруда.
– Вчера вечером он работал допоздна и ушел из дома на рассвете, – ответила Ева.
– Знаю, вы еще слабы, но если сможете, нужно поговорить с ним и решить дело раз и навсегда. Не позволяйте этой ране воспалиться. Сейчас вы как никогда необходимы друг другу.
Ева ценила то, что Гертруда теперь относилась к ней так же доброжелательно, как и Алиса. Обе женщины глубоко повлияли на нее и на их отношения с Пикассо.
– На самом деле, мне уже гораздо лучше. Я чувствую себя сильной.
– Тем не менее я поеду с тобой на Монмартр и буду ждать в такси, – заявила Сильветта.
– Мы с Алисой позаботимся о том, чтобы здесь все было в порядке, – сказала Гертруда.
Как и ожидалось, Ева нашла Пикассо, сидевшего на деревянной скамье под деревьями на площади Равиньян. Он был окружен множеством голубей, но как будто не замечал их, как, впрочем, и ее, когда она опустилась рядом с ним. Прошло некоторое время, прежде чем она набралась храбрости и обратилась к нему.
– Мсье Канвейлер повсюду ищет тебя, – тихо сказала она. – Ты же знаешь, завтра начнется аукцион.
– Si. Я знаю.
– Он пришел к нам, чтобы выяснить вопрос о стартовых суммах на разные картины. По его словам, если вы все сделаете правильно, это будет самое знаменательное событие в твоей жизни.
– Сомневаюсь, – равнодушно бросил Пикассо и снова надолго замолчал. – Как ты узнала, где меня найти?
– Я знала, потому что люблю тебя.
– Тебе нужно вернуться домой и отдохнуть.
– Без тебя это не дом, Пабло.
– Мне нужно время, чтобы подумать. Раз уж ты знала, где меня искать, то знаешь и об этом.
Она покачала головой.
– Я лишь хотела защитить тебя от тревог, чтобы ты мог нормально работать. Боже, Пабло, мне так жаль… – оба вздохнули и сделали вид, будто наблюдают за голубями, копошившимися на мостовой. – Если я лягу на операцию следующим летом, все изменится.
– Ничто не бывает таким предсказуемым, как перемены, верно?
Она положила руку на его бедро.
– Ты когда-нибудь простишь меня или все останется по-прежнему? И наши отношения станут такими же, как у вас с Фернандой?
– У нас с тобой никогда не будет так.
Ева заметила, как дернулась мышца на щеке Пикассо. В его черных глазах стояли слезы.
– Я не собираюсь обсуждать дела с Канвейлером, – наконец произнес он. – Сейчас это слишком трудно для меня. Мне нужно работать. Я художник, а не бизнесмен.
– Я тоже была швеей, а не танцовщицей. Но ничто не бывает таким предсказуемым, как перемены, не так ли?
– Иногда я почти ненавижу тебя за то, что ты такая умная, – сказал он.
– Ну уж извини.
– Тебе действительно нет равных.
– Ты моя жизнь, Пабло.
Пикассо с серьезным видом посмотрел на Еву.
– Тогда ты знаешь, что самое знаменательное событие в моей жизни не имело ничего общего с живописью. Оно произошло, когда я влюбился в тебя.
Еве хотелось протянуть руки и обнять его, но она понимала, что не стоит торопиться. Он был еще не готов полностью простить ее. Им обоим предстояло вернуться на дорогу, где они находились некоторое время назад, и загладить шероховатость в их отношениях. Но Ева не смогла удержаться от легкого поцелуя в щеку. Секунду спустя Пикассо на мгновение положил руку на ее колено. Это был скупой жест, но она знала, что начало положено.
– Так что ты собираешься предпринять в отношении Канвейлера?
– Он сказал тебе, о каких картинах идет речь?
– В первую очередь, о «Семье комедиантов». Он считает, что на нее будет подано много заявок, и хочет поговорить об этом.
– Я поручаю тебе назначить стартовую цену.
Разумеется, он шутил… но для нее это не было шуткой.
– Не понимаю.
– Ты изучала рынок. Шесть лет назад я продал эту картину за тысячу франков. Как ты считаешь, с учетом моей карьеры и роста цен на рынке, какую цену следует назначить теперь?
– По меньшей мере, в десять раз больше.
– Десять тысяч франков? Приличная сумма.
– Естественно, но это потрясающая картина.
Картина «Семья комедиантов» была создана в память о семье бродячих актеров, с которыми Пикассо много раз встречался в цирке Медрано. Она принадлежала к числу его наиболее волнующих работ. Еве картина представлялась бесценной, но она понимала, что они должны поставить высокую планку. Ей также было известно, что Канвейлер уже продал «Девочку на шаре» за шестнадцать тысяч франков, что само по себе было небольшим состоянием, но та продажа была тихой и состоялась не в рамках аукциона. Если они с Пикассо смогут удержать цену «Семьи комедиантов» на публичном аукционе, то не только художественное сообщество и узкий круг образованных людей, но и весь мир наконец будут с почтением относиться к Пабло Пикассо.
– Тогда передай ему это от моего имени. Я полностью доверяю тебе в этом деле: десять тысяч франков в качестве стартовой цены, и ни сантимом меньше.
Ева с облегчением увидела улыбку на его лице.
– Как ты думаешь, нам следует прийти на аукцион и проследить за ходом торгов?
– Это, несомненно, повредит моему таинственному образу, – ответил Пикассо, и Ева не смогла понять, шутит ли он или говорит всерьез, – но ты должна быть там и представлять мои интересы.
– Одна?
– Не сомневаюсь, что ты справишься. По правде говоря, ma jolie, мне нужен кто-то, кому я мог бы доверять и кто был бы для меня посредником в отношениях с торгашами. В таком случае я мог бы полностью сосредоточиться на работе. Я безусловно окажусь в неловком положении, когда Канвейлер узнает, что я снова веду переговоры с Волларом о своих скульптурах. Ты могла бы смягчить острые углы в этом вопросе.
