Лавирль Спенсер - Колибри
На следующее утро Эбби забыла, что в доме никого нет. Она потянулась и перевернулась, придумывая, что приготовить Джесси на завтрак. Поняв свою ошибку, она резко села и оглянулась вокруг. Она снова была в своей спальне – одна.
Абигейл легла на спину, посмотрела в потолок, потом закрыла глаза и стала убеждать себя быть благоразумной.
Жизнь должна идти своим чередом. Она должна и может забыть Джесси Дюфрейна. Но открыв глаза, она почувствовала себя опустошенной. Наступающий день не сулил ничего страшного – стоило ли вставать с постели?
Весь день она уничтожала следы пребывания Джесси в ее спальне. Она выстирывала запах Джесси из простыней, стирала отпечатки его пальцев с медной спинки кровати и взбивала подушки на сиденье под окном, чтобы уничтожить отпечаток его тела. Но даже сделав все это, она не могла снова назвать эту комнату своей. Джесси незримо присутствовал в ней– в вещах, до которых дотрагивался, в местах, где отдыхал, напоминая против воли Абигейл, кем он стал для нее.
Уборка была закончена и у Абигейл оставался еще час до прихода Дэвида. Принесли очередной номер местного «Курьера» – Абигейл услышала, как ее положили на веранду, и обрадовалась, что может хоть как-то отвлечься от мыслей о Джесси.
Она не спеша вернулась в дом, задержалась перед стойкой для зонтиков и с помощью газеты проверила упругость своего подбородка. Но даже эта давнишняя привычка напомнила ей теперь о Джесси, стоящем наполовину обнаженным в дверном проеме и насмехающемся: «Не отвисла?» Абигейл резко отвернулась от зеркала и одним взмахом открыла газету, желая развеять свои воспоминания.
Лотта Грабтри появилась в знаменитом Теллер-Опера-Хаус в Сентрал-Сити в сопровождении великого Маджески.
Еще один железнодорожный магнат решил построить себе особняк в очень престижном городе Колорадо-Спрингс.
Обвиняемый в ограблении поезда... Глаза мисс Абигейл расширились, а язык, казалось, разросся до неимоверных размеров.
ОБВИНЯЕМЫЙ В ОГРАБЛЕНИИ ПОЕЗДА НА ПОВЕРКУ ОКАЗАЛСЯ ВЛАДЕЛЬЦЕМ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ На встрече во вторник в полдень на станции Разъезда Стюарта третейские судьи обсуждали...
Там было все, включая и правду о Джесси Дюфрейне, о которой Абигейл следовало догадаться давным-давно. Стоя посередине своей благопристойной викторианской гостиной, мисс Абигейл поднесла облаченное в кружева запястье ко рту. Джесси – владелец железной дороги! Человек, которого я называла дорожным грабителем, владеет железной дорогой! Так он в конце над ней посмеялся. Но разве он не смеялся над ней все время?
Со смесью ужаса и смятения Абигейл вспомнила, что она проделывала с ним, с владельцем железной дороги!
И вдруг, высоко подняв подбородок и прикрыв лоб ладонью, она засмеялась. Тишину разрезал жалобный, наполненный горечью звук, и когда он, наконец, затих, Абигейл ошеломленно смотрела на статью, пораженная дошедшим до нее смыслом и тем, что не отгадала правду в тот день, когда пришел Джим Хадсон. Может быть, она и могла предположить такое, но просто не хотела, чтобы это оказалось правдой. То, что она прочитала, расставило все на свои места.
Статья описывала встречу в подробностях вплоть до того, как были одеты четыре участника. Джеймс Хадсон был представлен как деловой представитель и совладелец железной дороги, а Джесси Дюфрейн был назван скрытым партнером, который наблюдает за своим предприятием через объектив фотокамеры. Само совещание характеризовалось, как «довольно спокойное обсуждение, прерываемое временами яростными стычками враждебно настроенных Дюфрейна и Мелчера по, казалось бы, не относящемуся к делу вопросу о некоей мисс Абигейл Маккензи, жительнице Разъезда Стюарта, которая ухаживала и за Дюфрейном, и за Мелчером во время их лечения».
Мисс Абигейл была оскорблена и ощутила злость, безмерно порадовавшую бы Джесси Дюфрейна.
Дэвид Мелчер, которому посчастливилось как раз в этот момент переступить порог, был не на шутку встревожен, когда мисс Абигейл ударила его сложенной газетой в грудь.
– Ми... мисс Абигейл, что с... случилось? – бормотал он.
– Что случилось? – повторила она, не заботясь о силе своего голоса. – Прочитайте это, а потом уже спрашивайте, что случилось! Я уважаемая женщина, мне еще жить и жить в этом городе, после того как вы и мистер Дюфрейн уедете. Я не потерплю, чтобы мое имя поносил каждый сплетник Разъезда Стюарта, о чем вы оба позаботились, выставив меня на первую страницу газеты!
Мелчер бросил недоуменный взгляд на статью, на Абигейл и затем начал молча читать, обнаружив в газете гораздо больше информации, чем он сообщил редактору.
Какое вы имели право обсуждать меня на встрече, на которой присутствовала пресса?
– Пр... пресса... не п... присутствовала. Встреча была строго пр... приватная. Я... он... Дюфрейн даже заставил меня по... пообещать, что я ни... словом не обмолвлюсь о вас.
Это удивило мисс Абигейл.
– Тогда как же так получилось? – домогалась она.
– Я... я не знаю.
– Да и вообще почему обо мне стали говорить и обсуждать на встрече?
Вчера он действовал ради нее из самых лучших побуждений, а теперь дрожал при мысли, что из-за него заварилась такая каша.
– Я подумал, что он и... извинится перед вами за... за все, через что он заставил вас пройти.
Абигейл повернулась к нему спиной и теребила перед своей блузки.
– А вам не приходило в голову, что он уже извинился?
– Мисс Абигейл! Неужели вы защищаете его в то время, как именно я намеревался з... защитить вас?
– Я никого не защищаю. Мне просто досадно, что я стала предметом спора двух мужчин, и мое имя оказалось в газете. Как я теперь буду выглядеть в глазах горожан, и почему вы не сказали мне вчера вечером, что он совладелец железной дороги?
Мелчер мгновение размышлял над вопросом и потом в свою очередь спросил:
– Это каким-то образом изменит ваше мнение о нем?
Сообразив, что если эго так, то она превратится в лицемерку, Абигейл повернулась, и горячо возразила.
– Нет, не изменит. Просто я подумала, что вам следовало бы рассказать мне, что вы получили деньги от него, вот и все.
– Действительно, это он заплатил мне.
Именно он ранил меня.
– Но при этом он не грабил поезда. Вот в чем разница.
– Вы защищаете его! – обвинил ее Мелчер.
– Нет, не защищаю! Я защищаю себя! Она постепенно повышала голос и теперь уже кричала, словно рыбная торговка. Поняв это, она быстро прижала пальцы к губам. Абигейл поймала себя на том, что препирается с ним точно так же, как бесчисленное число раз спорила с Джесси. Злясь на Джесси, она набрасывалась на Дэвида, словно он был в двух лицах. К своему ужасу, она обнаружила, что такая борьба нравится ей, что она наслаждается перепалкой, как учил ее Джесси.
