Симона Вилар - Паладин
— Уведи ее скорее! — сказала Теодора и почти толкнула англичанку к Мартину. — Пока они будут искать среди наших, ты сможешь…
Но Мартин уже не слушал ее.
Подхватив Джоанну под руку, он быстро обошел кувуклию, за которой сорвал с себя желтый тюрбан и, размотав ткань, накрыл голову Джоанны этим импровизированным покрывалом. Сам же согнулся, чтобы казаться ниже, и, не выпуская руки спутницы, избегая встречи со сновавшими в толпе стражниками, двинулся в сторону бокового прохода, где как раз собралась на молебен большая группа темнокожих абиссинцев. Беглецам удалось проскользнуть за ними, и они прошли дальше по величественному проходу вдоль ряда сдвоенных колонн. На массивных колоннах еще можно было заметить изображения крестиков — своеобразные росписи крестоносцев, некогда приходивших сюда молиться. Джоанна даже провела по ним рукой. Она была словно во сне, когда знаешь, что тебя настигают, но нет ни сил, ни возможности скрыться. И только сознание, что рядом Мартин, придавало ей уверенности. Он же, стараясь двигаться медленнее и не привлекать к себе внимания посетителей храма, увлек ее в какую-то боковую часовню. Здесь перед иконами молился бородатый священник в темном облачении, с его черной камилавки ниспадало длинное легкое покрывало.
Углубленный в молитву, священник даже не повернулся. Беглецы же затаились в углу, и Мартин, быстро скинув свою широкую абу, вывернул ее наизнанку, так что полосатый узор сменился внутренним однотонно-коричневым, и набросил ее на облаченную в пеструю одежду коптских женщин Джоанну. После этого он развязал кушак и обмотал им наподобие чалмы свои выгоревшие светлые волосы. Из оружия при нем был только кнут, но Мартин понимал, что даже его мастерство кнутобойца не поможет им, если придется столкнуться с многочисленными городскими стражами. И тут он заметил, что священник прервал молитву, повернулся и смотрит на них.
Мартин замер. Захочет ли этот человек, который, судя по его облачению, подчиняется патриарху Константинополя, выдать их? Ведь он наверняка понял, что эти спешно переодевающиеся иноземцы от кого-то скрываются.
Священник медленно поднялся с колен и, не глядя на замерших в углу беглецов, прошел мимо. Затем выглянул наружу, где слышались шум и крики стражей, которые расталкивали молящихся и останавливали попадавшихся на их пути женщин. Стражники задержались среди коптов, но осматривали и сарацинских христианок, и гречанок, срывая с них головные покрывала.
Священник кивнул, сообразив, в чем дело, потом перевел взгляд на затравленно смотревших на него незнакомцев.
— Следуйте за мной.
И он направился куда-то в сторону. Под сводами храма стоял шум, мимо прошли какие-то люди, кто-то опустился на колени перед священником, и он на ходу осенил его крестным знамением. Потом поднял какую-то занавеску и сделал знак проходить. Беглецы оказались в пристроенной к храму часовне, некогда очень богатой, ибо вверху, на куполе, еще виднелись остатки позолоты. В пролом стены напротив пробивался свет, и Джоанна рассмотрела в полумраке несколько могильных плит с латинскими надписями. Она изумленно читала надпись на ближайшей к ней плите, которая гласила, что тут покоится прах Иерусалимского Бодуэна IV, прокаженного короля, нередко побеждавшего Саладина.
Джоанна невольно подняла руку, чтобы сотворить крестное знамение, но священник удержал ее.
— Не сейчас. Позже помолитесь за сего мученика. А теперь — бегите! — Он указал на пролом в стене. — Эта улица выведет вас к Дамасским воротам. Уходите из города, пока вас не схватили!
Мартин склонил голову.
— Благодарю вас, святой отец.
А Джоанна, уже выходя, не удержалась, чтобы не поцеловать священнику руку. Он ее благословил:
— Храни вас Бог!
После полумрака в храме полуденное солнце ослепляло. Они щурились, проходя мимо куривших кальян мусульман, сидевших прямо у дверей, мимо каких-то женщин с кувшинами. Все они поглядывали на странную парочку, похожую на беженцев, — мужчина был без полагающейся абы и распоясанный, женщина — в слишком длинной для нее коричневой накидке, с выбивавшимися из-под желтого покрывала волосами. Они напоминали тех невольников из числа крестоносцев, которых в городе использовали на самой черной работе. Таким не позволялось носить даже кнут, и Мартину пришлось отбросить его. И все же они выглядели слишком подозрительно, чтобы им позволили пройти за черту городских укреплений Иерусалима, скорее их просто сдадут страже. Значит, идти в сторону ворот не просто бессмысленно, но и опасно. Однако беглецы не могли вернуться и к дому Теодоры — если Джоанну заметили среди коптов, то их дома будут обыскивать в первую очередь и расспросят всех соседей. Где же тогда им укрыться?
Мимо прошли закутанные в темные накидки джильбаб женщины с плоскими корзинами на головах, Мартин с Джоанной неспешно побрели за ними по узкой улочке, свернули и стали спускаться по лестнице. Впереди в просвете домов показался золотой купол главной мечети, и Мартин, сообразив, где они находятся, принял решение, куда идти.
Джоанна ни о чем его не спрашивала, пока не увидела, что они оказались у тройной арки прохода к бывшему собору Святой Анны подле Бифезды. Но если она испытала облегчение, рассчитывая на помощь госпитальеров, то Мартин пришел сюда скорее из отчаяния, в надежде лишь на кратковременное убежище.
Брат Ивон, едва заметив их, даже руками замахал.
— Уходите! Немедленно уходите! Нам не нужны неприятности. А из-за вас тут такое было!.. Лекарю Бонифацию даже руку сломали, требуя, чтобы он выдал ваше укрытие. Наши права тут более чем спорны и…
— Вы обязаны нам помочь! — резко выступила вперед Джоанна.
Она сорвала с головы покрывало и тряхнула головой.
— Вы ведь поняли, что я не просто беглянка. Я — родственница короля Ричарда Английского! И вы не посмеете отказать мне в помощи ради того, кто сражается за Святую землю!
Ивон лишь прищурился.
— Не посмею? Но посмел же прославленный Ричард Львиное Сердце дважды отступить от Святого Града, где его все так ждали и так молились за его победу? Поэтому все, что я могу для вас сделать, — это промолчать о том, что вы снова тут побывали.
— Послушайте, брат, — взял его за руку Мартин. — Мы пришли к вам как к своим единоверцам. Недавно нам помог скрыться священник восточной патриархии. Неужели у него больше сострадания к христианским беглецам, чем у брата прославленного ордена госпитальеров?
Как ни странно, но этот упрек подействовал на Ивона. Он быстро огляделся, а потом сделал им знак следовать за собой. Они ожидали его в каком-то полуразрушенном приделе переходов, и вскоре он вернулся с закутанным в балахон прокаженным — из-под капюшона было видно изможденное лицо с расползающимся пятном сырого мяса без кожи. Сам же госпитальер нес носилки, на которые приказал улечься Джоанне.
