Виктория Холт - Дорога на Компьен
Так что тревожило ее? Это были слова, отмеченные для нее в Льежском альманахе.
«В апреле важная дама, которой покровительствует судьба, должна будет сыграть свою последнюю роль».
Ей эти слова показались дурным предзнаменованием. Однако она не забывала, как много у нее врагов, которые могли бы нарочно сделать это, зная, что она может испугаться этих слов больше, чем какой-нибудь злопыхательской песенки про себя.
Король старел на глазах. Супруга дофина не любит ее, а ведь когда король умрет, править Францией станет Мария Антуанетта.
— Фу ты! — сказала мадам дю Барри. — Что это со мной? Стоит ли хандрить оттого, что король утром был немного вялым и бледным, и что сейчас апрель?
Вокруг так хорошо, жить бы да радоваться! Может ли женщина быть счастливее, чем она? Она славно позаботилась о тех, кого любит, и сделала все, что в ее силах, чтобы утихомирить своих врагов. Правда, Шуазель продолжает донимать ее из Шантелу.
— Чума на Шуазеля! — озорно крикнула Жанна. — Чума на все эти глупости.
В комнату вошла Шон. Вид у нее был озабоченный.
— Король вернулся с охоты, — сказала она. — Боюсь, он болен.
***Жанна никому не позволила сидеть с ней возле постели Луи, кроме его слуги Лаборда. Король сразу же погрузился в сон. Жанна не выпускала его руки из своей.
— Боюсь, у Его Величества сильный жар, — прошептала она Лаборду. — Если к утру ему не станет лучше, мы пошлем за Лемуаном.
Врач короля Лемуан приехал утром. Он осмотрел короля и улыбнулся испуганной мадам дю Барри.
— Ничего страшного, — сказал он ей. — У Его Величества небольшой жар, но это не опасно.
Когда Лемуан вышел, Жанна дю Барри опустилась на колени у постели короля и поцеловала его руку. Луи коснулся рукой ее золотистых волос.
— Что случилось? — спросил он.
— Мне страшно, — сказала она, — очень страшно. А Лемуан говорит, что бояться нечего.
— Ах, Жанна, — сказал король, — плохо вам будет без меня!
Он пристально взглянул на нее и удивился. Такой серьезной, как сейчас, Луи еще не видел ее.
— Думаете, я боюсь, что меня вышвырнут из Версаля? — Она скривила губы и не удержалась от бранного слова. — Плевать мне на это! Я теперь богата и никогда не буду голодать. Не короля я боюсь потерять, а своего любимого.
Она вскочила и стремительно выбежала из комнаты. Луи смотрел ей вслед. Никто и никогда еще не говорил с ним так, как Жанна.
По щекам Луи текли слезы. От слабости? Или преданность Жанны так растрогала его?
***Жанна схватила Ла Мартиньера за руку.
— Ну почему? — спрашивала она. — Почему вы хотите забрать его отсюда? Он же не тяжело больной. Я сама смогу ухаживать за ним. Я и Лаборд. Вдруг переезд повредит ему?
— Мадам, я его врач, — напомнил Жанне Ла Мартиньер.
— Но ведь ясно же, что переезд в Версаль может повредить ему. Разве вы не понимаете этого? Он может подумать, что опасно болен.
— Мадам, король очень серьезно болен.
— Не может быть! Мсье Лемуан говорит...
— А я говорю, что болезнь опасная и его надо увезти в Версаль.
— А если я не соглашусь?
Ла Мартиньер улыбнулся и спокойно сказал:
— Повторяю, мадам, я врач короля.
Вошел слуга и доложил, что карета ждет у входа во дворец.
— Очень хорошо, — сказал Ла Мартиньер. — Надо потеплее укутать Его Величество. Во дворец уже отправлено приказание приготовить королю постель.
Он вышел из комнаты, пройдя мимо Жанны с таким видом, словно ее там не было. Жанна обернулась к Шон, находившейся тут же и слышавшей, о чем она говорила с королевским врачом.
— Вы слышали... слышали, что он сказал?— с трудом проговорила она. Шон кивнула. Все это было очень важно. Король был болен — и так серьезно, что мог умереть, а Жанна уже утратила то влияние, которым обладала еще вчера.
***В Версальском дворце царила суматоха. Известия, приходившие в Шантелу, обнадеживали Шуазеля. «Баррьены» встревожились, понимая, что после смерти короля с ними сведут счеты.
По дворцу быстро расходились новости. Королю пустили кровь, потом еще раз, вторично, и вот уже говорят, что и в третий раз.
Теперь недолго осталось ждать удаления мадам дю Барри из Версаля, потому что королю следует примириться с небом, и священники не допустят, чтобы все это время фаворитка оставалась с ним.
Со всей Франции в Версаль съезжались врачи, и у постели короля сейчас сошлись четырнадцать из них. Те, кому особенно не терпелось услышать последние новости о состоянии короля, подстерегали врачей, когда те входили в комнату короля или выходили из нее.
Ла Мартиньер, склонившись над королем, чтобы в очередной раз осмотреть его, заметил на теле Луи сыпь и, безошибочно распознав ее, подозвал к себе остальных врачей, находившихся в тот момент там же. Врачи, толпясь, приблизились к постели Луи. Никто из них ничего не говорил, но взгляды, которыми они обменивались друг с другом, были красноречивее слов. Ла Мартиньер первым отошел от постели короля, и остальные врачи последовали за ним.
— Я думаю, надо сказать семье, что у короля оспа, — тихо сказал он.
***Дофин выслушал эту новость с торжественным видом и ничем не выдал охватившей его тревоги.
Его непоседливая супруга смотрела на дофина с раздражением. Чтобы молодой человек в возрасте Луи — и не хотел стать королем? Кто бы мог подумать! За кого она вышла замуж? Увалень, предпочитающий женскому обществу своих мастеров по всяким механизмам! И к тому же не мужчина, так что и наследника престола от него, скорее всего, лучше не ждать.
Размышляя о будущем, даже легкомысленная супруга дофина не могла не испытывать серьезного беспокойства.
Мария Антуанетта велела удалиться всем своим слугам, боясь, что они заметят, как волнуется она и ее муж. Нельзя допустить, чтобы знали об этом, решила она. Она подошла к дофину и ободряюще положила руку ему на плечо.
— Вы должны приготовиться к тому, что может случиться, — сказала она.
Он что-то буркнул ей в ответ, но теперь она уже достаточно хорошо знала его и поняла, какие чувства скрываются за этим бурчанием.
— Вы не одиноки, я с вами, — сказала она, и лицо ее просияло в улыбке.
Дофин резко встал и, чуть не задев супругу, подошел к окну.
— Мы слишком молоды, чтобы быть королем и королевой Франции, — сказал он. — Нам еще надо слишком многому научиться.
Он смотрел в окно — на дорогу, ведущую в казавшийся ему враждебным Париж, а она наблюдала за своим мужем так, словно видела его впервые.
***Аделаида послала за Викторией, а Виктория — за Софи. — У меня есть для вас новость, — сказала
