Бренда Джойс - Невероятное влечение
— Вы похищаете всех своих гостей, ваша светлость? Потому что, насколько я помню, вчера меня грубо схватили и запихнули в карету против моей воли.
— Прошу прощения, если я был груб. Но я не мог позволить вам и дальше оставаться в той дыре.
— Это не оправдание.
Рот герцога задумчиво изогнулся.
— По всей видимости, нет. В сущности, вы правы. Мне следовало убедить вас поехать со мной по собственному желанию. Но теперь это уже не имеет значения. Вы, совершенно точно, моя гостья.
Александра вздрогнула.
— Полагаю, это лучше, чем быть вашей заложницей.
— Вы, должно быть, сильно проголодались, и я не принимаю возражений. — На его лице появилось подобие улыбки. — Я лишь пытаюсь компенсировать нанесенный вам вред, мисс Болтон. К тому же герцоги не берут заложников. По крайней мере, не в нашей эре.
Она наконец‑то сумела высвободить свою руку из его руки, постаравшись не смягчиться и не улыбнуться в ответ на его шутку.
— Думаю, я действительно немного голодна.
— Хорошо, — кивнул Клервуд и, явно обрадовавшись, пропустил ее вперед.
Александра чутко улавливала присутствие герцога, который направился следом, не сводя с нее глаз. Они вместе вошли в комнату для завтраков, интерьер которой был выполнен в бодрящих ярко‑желтых тонах. Похоже, Клервуду и его гостье наконец‑то удалось найти формальную, вежливую основу для общения. Это приносило несказанное облегчение.
А потом Александра увидела нечто необыкновенное — то, что заставило ее забыть о герцоге. Традиционный английский завтрак, аппетитный и плотный, был разложен на буфете, рядом с которым навытяжку стояли два слуги. Аромат яиц, картошки, колбас, ветчины и бекона, доносившийся со стороны буфета, был таким заманчивым, что слезы хлынули из глаз Александры, а желудок призывно заурчал. Никогда еще в своей жизни она не была так голодна — впрочем, это было совсем неудивительно, ведь всю прошлую неделю она прожила на картошке и капусте.
Если Клервуд и услышал урчание живота своей гостьи, виду не подал. При появлении его светлости слуги сорвались со своих мест, выпрыгнув вперед, но герцог покачал головой, и им пришлось вернуться на свои места с обеих сторон буфета. Когда Клервуд любезно отодвинул стул, Александра заметила, что стол был накрыт на двоих: выходит, он собирался завтракать в ее компании. Не то чтобы, конечно, Александру это сильно волновало — совсем нет, это ничего, ровным счетом ничего не значило.
Но сильные, большие руки герцога лежали на спинке ее стула, и в памяти Александры вспыхнули воспоминания о мгновениях их страсти, когда эти же руки ласкали все ее тело. Она покраснела до корней волос, почти забыв о восхитительном завтраке. К горлу подступила тошнота, но на этот раз не интересное положение Александры было тому виной. Как бы ей хотелось перестать думать о Клервуде и так остро ощущать его близкое присутствие!
Как только гостья села, герцог взял другой стул, бросив быстрый взгляд на слуг.
— Во времена моего отца столовая часто бывала набита битком. Если в этой комнате стояли четыре‑пять столов, было занято буквально каждое место. Теперь я крайне редко принимаю такое количество гостей.
Александра не знала, зачем Клервуд говорит все это, почему вдруг решил быть таким общительным и приветливым.
— Комната просто великолепна, — вежливо поддакнула она.
— Раньше здесь было очень темно и уныло. Моя мать обновила интерьер сразу после смерти отца.
Слуги поставили перед герцогом и его гостьей тарелки с яйцами, колбасой, ветчиной и картошкой. У Александры слюнки потекли от такого изобилия, однако в памяти вдруг всплыли откровения вдовствующей герцогини о детстве сына.
— Вы ведь были очень молодым, когда предыдущий герцог скончался? — Александра подняла взгляд от тарелки, пытаясь ничем не выдать нетерпеливого предвкушения сытного завтрака, и заметила, как Клервуд внимательно наблюдает за ней. Лицо тут же залила краска смущения: очевидно, герцог понял, что она просто умирает с голоду.
— Мне было шестнадцать, когда отец умер, а я стал восьмым герцогом. Пожалуйста… — пригласил Клервуд к трапезе, взяв вилку и доброжелательно улыбнувшись Александре.
Прежде герцог никогда не держался с ней так доброжелательно — он явно чего‑то хотел. Но ее это не заботило. По крайней мере, не теперь. А все потому, что рука ослабевшей за месяц гостьи, поднявшая вилку, слишком сильно дрожала. И что было еще хуже, стоило Александре вонзить эту вилку в омлет, как живот снова заурчал, на сей раз очень громко.
Сконфуженная, бедняжка уронила вилку.
— Мне так жаль!
— Александра… — мягко начал герцог. Она бросила на него измученный взгляд. Есть хотелось так сильно, что кружилась голова. — Вы провели в том ужасном притоне несколько недель. Вы отдали вашим сестрам и Эджмонту тысячу фунтов. И взамен так долго голодали!
Александра смахнула непрошеную слезу.
— Я просто устала, — вяло сказала она. Ну не признаваться же, что слишком голодна для того, чтобы спорить! — А мои близкие нуждались в деньгах больше, чем я.
— Давайте поговорим об этом после завтрака. — Тон герцога был категоричным, будто его слова обжалованию не подлежали, а лицо казалось твердым, непроницаемым. — Ешьте.
Это был приказ — не просьба, а именно приказ, — но Александру больше не беспокоило, что Клервуд заставляет ее что‑то делать. Она послушно начала есть, пытаясь жевать пищу медленно, но как же ей сейчас хотелось наброситься на омлет и ветчину! Яйца были приготовлены восхитительно, Александре никогда прежде не доводилось пробовать такой вкусный омлет, но ветчина и колбаса были еще лучше — а на тосте красовалось масло! Потом, когда тарелка гостьи опустела, перед ней тут же появилась еще одна, такая же полная, как была первая. Александра не спорила, не поднимала взгляда от еды, прекрасно понимая, что выглядит сейчас как неотесанная фермерша. Но ей было все равно — и то, кем она наверняка предстала, и то, что Клервуд давно позавтракал и теперь наблюдал за ней поверх газеты.
Когда Александра закончила — и уже вторая тарелка оказалась совершенно пустой, без единой крошки хлеба, — посуда точно так же, словно по мановению волшебной палочки, испарилась. Александра тщательно вытерла рот золотистой льняной салфеткой и бросила взгляд через стол, но не на герцога, а мимо него, в окно. Теперь она наконец‑то насытилась, и это ощущение было просто чудесным. Александра жалела лишь о том, что ее сестры не могут наслаждаться такой обильной пищей.
— Не хотите еще одну тарелку?
Она вздрогнула, не желая поднимать на него глаз. Но не ответить было бы невежливо, и Александра нехотя перевела взгляд на Клервуда. Сейчас он казался таким красивым, что у нее перехватило дыхание.
