Хизер Кэлмен - Завтрашние мечты
Правда, она хотела избавиться от их ребенка, но в конце концов не решилась на это. Она рискнула быть отвергнутой обществом, которое так любила, но родила его ребенка… Вряд ли безжалостная женщина способна на такой шаг. Он должен благодарить ее за счастье отцовства, а не осуждать за отчаянный порыв.
Что ж, как только они останутся одни, решил он, стиснув крепче зубы, когда доктор Ларсен наклонился над его спиной, он извинится за то, что оказался таким твердолобым ослом. А потом скажет, какая она смелая и просто удивительная женщина. Он станет умолять ее выйти за него замуж, не только ради их сына, но и потому, что любит ее.
Он громко охнул, когда доктор начал накладывать швы. Когда его тело непроизвольно содрогнулось от следующего укола иглы, он торопливо отпустил ручку Томми, испугавшись, что может нечаянно сломать хрупкие детские косточки.
Не отрывая взгляда от Сета, Пенелопа протянула ему свою руку, продолжая успокаивать малыша. Когда Сет судорожно ухватился за ее пальцы, она запела низким голосом:
— Спи, мой любимый, мое нежное сердечко. Пусть к тебе придет сладкий сон. Закрывай свои глазки и тихо засыпай. А я буду петь тебе песенку снов.
Сет узнал ту колыбельную, которую она недавно пела мальчику. Это была чудесная мелодия, и голос ее звучал божественно. И пока он лежал, прислушиваясь к тихой мелодии, убаюканный нежным взглядом Пенелопы и ласковой песней, нестерпимая боль постепенно отступала.
Снова и снова она пела о надежде, радости, любви. Когда ее голос затих, Сет с изумлением обнаружил, что доктор Ларсен уже накладывал повязку на поврежденное место. Шов совсем не болел, и все это благодаря ее песне.
Улыбнувшись, он нежно сжал ее руку.
— Какая чудесная песня! Откуда она?
Пенелопа улыбнулась в ответ.
— Я назвала ее «Песня снов». Я сочинила ее для Томми вскоре после его рождения.
— Я и понятия не имел, что у тебя талант сочинять песни.
Она взглянула на сынишку, мирно посапывавшего у нее на коленях.
— Да нет. Просто я пела о том, что было у меня на сердце.
— Ну вот, уже не так болит? — спросил доктор.
— Нет, — честно признался Сет, а затем тихо сказал Пенелопе: — Спасибо.
— Хорошо. Я оставлю мазь, миссис Тайлер, которую следует накладывать на его раны на руке и бедре, — снова вступил в разговор доктор, протягивая баночку Пенелопе.
Протерев свои инструменты и аккуратно сложив их в саквояж, доктор еще раз взглянул на Томми.
Сет собрался было подняться, но доктор положил руку ему на плечо и заставил лечь.
— Потише, сынок! Не так быстро. Ты не в той форме, чтобы резко прыгать. Тебе нужно отдохнуть, поспать по возможности. Ты не принесешь никакой пользы своей жене или ребенку, если встанешь и упадешь в обморок.
— Доктор прав, Сет, — поддержала его Пенелопа. — Кроме того, Томми спит, а все остальное может подождать.
— Кроме платы доктору и Калебу, — напомнил ей Сет.
Она кивнула.
— Ты лежи. Только скажи мне, где деньги, и я все сделаю.
Сет легонько дотронулся до кудряшек сына.
— Он так удобно устроился, жалко беспокоить его.
— Ему будет еще удобнее рядом с папой, — заявила она, осторожно положив ребенка возле него. Томми тихонько пискнул, но не проснулся.
Было что-то домашнее и уютное в том, что рядом с ним лежал ребенок, и это новое ощущение очень понравилось Сету. Положив голову на руку, чтобы было удобнее смотреть на сына, он сказал:
— Ну хорошо, принеси мою дорожную сумку.
Прикрыв Сета одеялом, Пенелопа сделала все, как он велел. Достав золотые монеты для доктора и Калеба, он повернулся на бок и улегся так, как будто хотел защитить малыша. Положив большую голову возле головы ребенка и прижавшись щекой к его мягким кудряшкам, Сет закрыл глаза и наслаждался простым счастьем, ощущая рядом с собой биение детского сердечка.
Он уже начал засыпать, когда услышал, как Пенелопа вернулась в хижину и присела возле кровати. Сет с трудом открыл глаза, чтобы посмотреть на нее, и удовлетворенно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, но улыбка исчезла, едва она дотронулась до щеки Томми.
— Он весь горит, — прошептала Пенелопа, трогая его лоб. — Если бы я хоть что-то могла сделать для него. Я чувствую себя такой беспомощной.
Сет представлял, как она себя чувствует. Ведь он сам почти все понимал в бизнесе, но был совершенно невежественным в том, что касалось заботы о ребенке. Кроме, конечно, тех обрывочных сведений, которые он почерпнул, вращаясь возле Джейка, Холли и их детей.
— Я помню, как в прошлом году твои племянники болели корью. Маленький Рид болел так же тяжело, как Томми сейчас, но быстро поправился. Холли говорит, что с детьми всегда так: то они на грани жизни и смерти, то через мгновение скачут, как пьяные индейцы. Я уверен, что с нашим сыном все будет хорошо, — сказал он, надеясь немного приободрить Пенелопу.
Но она недоверчиво покачала головой.
— Томми никогда не сможет скакать или делать то, что должны делать дети в его возрасте. Он болен с самого рождения.
Сет взглянул на маленькое отекшее личико рядом с собой, вдруг внезапно осознав, что почти ничего не знает о рождении своего сына и о его короткой жизни. Ему страшно захотелось все узнать про него, и он попросил:
— Расскажи мне о Томми.
— А что бы ты хотел узнать?
— Все. Где он родился. Как выглядел, когда ты впервые увидела его. Что заставляет его улыбаться. — Он перевел взгляд с ребенка на Пенелопу. — Я бы также хотел узнать, как ты оказалась в сетях Адель дю Шарм.
Пенелопа отвернулась и молчала так долго, что Сет уже начал думать, что она ничего не скажет, когда она заговорила:
— Адель дю Шарм и ее слуги были очень известны в театральных кругах Нью-Йорка. Именно к ней обращались актрисы, если хотели предохраниться от зачатия, к ней же обращались, если нужно было избавиться от «проблемы». Несколько женщин из Музыкальной академии воспользовались ее услугами и высоко отзывались о ее умениях.
Она ненадолго замолчала, глядя на личико Томми.
— Я обратилась к ней, когда решила, что другого выхода у меня нет. Мне было очень стыдно возвращаться к Джейку и Холли… — Она быстро взглянула на него, покачав головой. — Нет, я не боялась, что они станут презирать меня или обращаться как с падшей женщиной, просто я не могла вынести самой мысли, что разочарую их. Они так поддерживали меня в моей карьере, так гордились моими успехами на сцене, что я просто не могла показаться у них на пороге беременной и несчастной.
— Как бы я хотел, чтобы ты поступила именно так, — тихо вмешался Сет. — Твой брат быстро вправил бы мне мозги и повел нас обоих к алтарю. И мы избежали бы всех этих несчастий.
