Анна Грейси - Похищенная принцесса
При их появлении мужчины вскочили на ноги и поклонились молодой женщине. Вид у них был немного глуповатый. Итен рывком поставил Джима на ноги.
Осторожно ступая, Ники подошел к матери и поприветствовал ее поцелуем.
– Ты сказала, что навестишь нас утром, мама. Где ты была весь день? – полюбопытствовал он.
Калли посмотрела на мужа, и ее губы изогнулись в легкой улыбке.
– Играла в шахматы, – безмятежно ответила она.
– И кто выиграл? – спросил Ники.
– Ничья, – ответил Гэйб, приседая, чтобы погладить Юнону, которую на время привязали к ножке стола, чтобы она не учинила каких-либо разрушений.
Калли покачала головой.
– Нет, выиграла я.
– Какой сюрприз, – мягко заметил Гэйб, – я был уверен, что это я выиграл.
Ники посмотрел на Калли, потом на Гэйба и снова на маму и, не заинтересовавшись, пожал плечами.
– Мама, я прекрасно провожу здесь время, и сейчас у нас как раз решается исход сражения, поэтому, если ты не возражаешь…
– Нет, разумеется, нет, милый, – ответила Калли, – мы с Тибби пойдем вниз, чтобы спокойно поболтать, и вы все сможете вернуться к своим игрушкам.
– Это не игрушки, мама, – сообщил оскорбленный до глубины души сын, – это солдаты.
Калли посмотрела на пол, превратившийся в огромное тщательно продуманное и организованное поле битвы, участниками которой были сотни игрушечных солдатиков. Затем перевела взгляд на пятерых взрослых мужчин, вежливо стоящих рядом и скрывающих свое нетерпеливое желание поскорей вернуться к сражению всего лишь чуть лучше, чем это делали Джим и ее сын.
– Конечно, это не игрушки, – согласилась она.
Когда они с Тибби покидали комнату, Калли услышала, как ее муж сказал:
– Дивизия в голубом на левом фланге находится в невыгодном положении…
* * *
Следующие два дня почти не отличались от первого. Каждую ночь они занимались любовью. Иногда медленно, страстно и пылко. Иногда яростно и неудержимо. Иногда сладко и болезненно нежно. Казалось, Гэйб был ненасытен, и – к удивлению Калли – она тоже. Стоило им встретиться глазами или просто прикоснуться друг к другу, как тотчас же возвращались желание и потребность любить друг друга.
Ночью, до самого наступления тихих предрассветных часов, они предавались любви, затем засыпали ненадолго – только для того, чтобы, вновь пробудившись, в очередной раз дать волю своему желанию. Это было, как наркотик: Калли никак не могла насытиться ни их занятиями любовью, ни Гэйбом. А когда они не спали и не занимались любовью, они разговаривали.
Они говорили о годах, проведенных Калли с Тибби, о ее жизни в Зиндарии, о том, что значило для нее быть принцессой. Они говорили о раннем детстве Гэйба, прошедшем в Элверли-Хаус, об отъезде в Грейндж и о том, как он встретил там Гарри. Они дрались точно так же, как дрались Ники с Джимом. Слушая рассказы Гэбриэла о приключениях, которые он пережил вместе с Гарри в детстве, Калли начала понимать, какая сильная связь существовала между ними – между двумя людьми, отвергнутыми своими семьями. Они говорили даже о том, что пережил Гэйб на войне, и он немного рассказал ей, каково это – быть одним из немногих, кто вернулся домой…
И чем больше они говорили, тем ближе становились друг другу. Калли начала волноваться, что же будет, когда придет время расстаться. Она гнала от себя эти мысли. Сейчас она была счастлива, поэтому старалась жить сегодняшним днем, и пускай будущее само о себе позаботится.
Дни проходили так, как им хотелось. После долгих занятий любовью ночью и утром они вставали (достаточно поздно), принимали ванну, завтракали, а затем отправлялись на Маунт-стрит в дом леди Госфорт и оставались там до вечера. Калли поднималась наверх и присоединялась к мальчикам и Тибби. Итен и один или двое друзей Гэйба (обычно это был Гарри) постоянно находились там. Оставшееся время Калли проводила с ними, а затем мальчики ужинали.
Почитав детям историю на ночь (Калли была изумлена, увидев, что каждый раз Итен присоединяется к ним, чтобы тоже послушать сказку), она укладывала Ники в кровать и, поцеловав его, желала спокойной ночи. Тибби в это время также укладывала спать Джима.
Мальчики жили в одной комнате, к которой примыкали две смежные спальни. В одной спал Итен, в другой – Гарри. Ники хорошо охраняли круглые сутки; Гэбриэл позаботился об этом.
Как только Ники засыпал и Калли спускалась вниз, взрослые садились ужинать, после чего Тибби и Итен отправлялись наверх, леди Госфорт заставляла кого-нибудь из присутствовавших молодых людей сопровождать ее на очередное светское мероприятие, а Калли и Гэйб, завернув за угол, оказывались в Элверли-Хаус и снова предавались любви.
Для Калли эти дни промелькнули в счастливом оцепенении, пока неожиданно не наступил вечер вторника, вечер, когда леди Госфорт устраивала небольшой бал в честь их венчания.
Молодая женщина оделась с особой тщательностью, выбрав для приема любимое платье из числа новых вечерних туалетов. Это был восхитительный наряд – атласное нижнее платье изумрудного цвета с короткими рукавами, отороченное полоской кружева по подолу, поверх него надевалось верхнее платье из тончайшего газа, украшенное кружевом в тон, атласными серебряными бантами и расшитое алым бисером. К нему Калли надела пару изящных алых турецких туфель, темно-желтую греческую шаль с алой вышивкой и кисточками, длинные белые кружевные перчатки и мамину тиару.
– Как я выгляжу? – спросила она Гэйба, когда он появился, чтобы сопроводить ее вниз.
– Как всегда, обворожительно, – ответил он.
Калли слегка нахмурилась. Она не хотела, чтобы он продолжал расточать ей изысканные комплименты.
– Я знаю, что не красавица, – проговорила молодая женщина, – мне не нужны вычурные комплименты, Гэбриэл. Я была бы счастлива, если бы ты просто сказал, что я выгляжу хорошо.
– Тогда ты хочешь, чтобы я солгал.
– Нет, просто сказал мне правду.
– Я и говорю тебе правду, – муж обхватил ладонями ее лицо и тихонько произнес, – для меня ты прекрасна, как луна. Твоя кожа подобна шелку, глаза – самого восхитительного цвета, а твои губы… это самые соблазнительные губы во всем мире.
Калли моргнула. Самые соблазнительные губы во всем мире? Мог ли он, и правда, так думать? Она начала улыбаться и ничего не могла с этим поделать.
– О!
– Вот именно, «о». Так что не говори мне, что я думаю, моя красавица жена, – Гэйб начал было склоняться к ней, но остановился: – Я не буду целовать тебя сейчас, ведь, начав, не смогу прекратить, а мы должны идти на этот бал.
