Анна Грейси - Похищенная принцесса
И ни разу за всю свою жизнь она не допускала и мысли о том, что ее тело может вызвать настолько неудержимую страсть у такого сильного сдержанного мужчины, как Гэбриэл Ренфру, что он совершенно потеряет самообладание. И оно вызвало. Трижды за ночь. Четырежды, если считать утро. Калли улыбнулась. Снова! Она улыбалась всё утро и ничего не могла с этим поделать. Молодая женщина ощущала себя так же, как она воспринимала собственное тело, – женственной, могущественной и таинственной.
Неожиданно ее перестало беспокоить то, что их брак был временным, что однажды их будут разделять тысячи миль и, хотя официально они все еще останутся женаты, каждый станет жить своей собственной жизнью. Что хорошего принесут ей постоянные мысли об этих мрачных перспективах? Она вышла замуж, чтобы спасти Ники. Одно это стоило той сердечной боли, которая могла ожидать ее впереди.
Раньше Калли не понимала, почему Гэйб решил жениться на ней. Задавалась вопросом, что даст ему этот брак. Но теперь она знала – ее. Он хотел ее. Неудержимо. Ее тело трепетало и болело от осознания этого, а сердце ликовало.
Казалось, будто бы прошлой ночью неким невероятным образом что-то внутри нее разрушилось и исчезло, и теперь она стала… другой.
Внезапно Калли почувствовала себя легче и свободнее, словно ночной дождь омыл и очистил ее, как он очистил воздух. И теперь она была подобна чистой грифельной доске. Ее собственной грифельной доске, на которой она могла писать, стирать написанное и снова писать. Писать всё, что ей захочется.
Калли собиралась быть вместе с этим мужчиной и любить его, пока сможет. А если… нет, - когда он уйдет в соответствии с их договоренностью, она будет знать, что любила его со всей искренностью и страстью. И этого будет достаточно.
Выйдя из ванны, молодая женщина вытерлась, надела чистую сорочку и вызвала горничную, чтобы та затянула ей корсет. И, ожидая ее, принялась расчесывать волосы.
Она больше не боялась отдать свое сердце Гэбриэлу. Было уже слишком поздно, ведь в какой-то момент в предрассветные часы оно стало его. Возможно, это случилось тогда, когда он всецело и так великодушно отдался ей в руки. Он помог ей оказаться на вершине горы и научил летать…
Или, возможно, это случилось тогда, когда она была в отчаянии, и он, обнимая ее, окружил ее своей добротой и захотел помочь. Или тогда, когда, осушив поцелуями ее слезы, заставил почувствовать себя дорогой и любимой, а не полной дурочкой...
Или, может быть, это случилось тогда, когда он отнес ее в постель и любил в третий раз, любил так нежно, что это почти разбило ей сердце, и в конце концов она заснула, ощущая себя невероятно желанной.
Когда бы это ни случилось, ее сердце было полностью и навсегда отдано ему.
И хотя Калли решила не отказываться от этих счастливых мгновений, она все еще защищала себя от сердечной боли и понимала, что ей будет легче пережить расставание с Гэйбом, если она не откроет ему свои чувства.
* * *
Когда Калли и Гэйб спускались вниз, чтобы позавтракать, часы пробили четыре раза.
– Четыре! – воскликнула она. – Этого не может быть!
Ренфру сверился с карманными часами.
– Всё верно, четыре.
– О! Но куда же делось время?! Я обещала Ники, что мы увидимся утром.
Губы Гэйба изогнулись в медленной многозначительной улыбке.
– Ники найдет, чем заняться. И если хочешь знать мое мнение, это самое время было потрачено с толком.
Молодая женщина покраснела и улыбнулась. Она не могла перестать смотреть на него. Казалось, вся она улыбалась.
– Я проголодалась, – проговорила Калли, входя в маленькую столовую.
Ее муж резко остановился.
– Я тоже, – согласился он, пожирая ее глазами, – может быть, нам следует подняться наверх?
И хотя его глаза смеялись, Калли видела, что он совершенно серьезен.
– Нет, – она постаралась скрыть, какое удовольствие доставили ей его слова, но не смогла сдержать улыбки. Она чувствовала себя такой прекрасной, такой женственной, такой…желанной. – Я хочу позавтракать.
– Да, ты должна подкрепиться, чтобы ночью у тебя были силы, – согласился Гэбриэл.
После завтрака – Гэйб попросил приготовить яйца, бекон, оладьи, горячий шоколад и кофе, и она съела практически всё – они отправились к леди Госфорт.
Ее дом находился всего в нескольких минутах ходьбы от Элверли-Хаус. Снова пошел дождь, но не сильный, и они взяли один зонтик на двоих. Пока они шли, их тела соприкасались, что было невероятно приятно. Иногда они специально сталкивались: никто из них никак не мог перестать прикасаться друг к другу. И, будучи в отличном настроении, молодожены перепрыгивали через лужи, как маленькие дети, и смеялись безо всякого повода.
Калли строго говорила себе, что должна прекратить всё это. Одно дело признать, что она испытывает к нему чувства, но вести себя как легкомысленная влюбленная девчонка –совсем другое. Даже если она на самом деле легкомысленная влюбленная девчонка.
Всё это определенно закончится разбитым сердцем, она знала это по своему опыту. Завтра она примет решение. Завтра она снова станет благоразумной.
Когда они подошли к дому леди Госфорт, было уже больше пяти часов. Спроттон, дворецкий, завидев их, смягчился настолько, что одарил улыбкой, которую можно было назвать почти отеческой.
– Вы найдете принца Николая в детской, мадам, – сообщил он Калли, принимая мокрый зонтик и передавая его лакею.
На вопрос Гэбриэла о тетушке и брате он ответил:
– В настоящий момент вашей тетушки нет дома, но все остальные в детской, сэр. Абсолютно все, сэр. Мистер Морант, мистер Делани, мистер Риптон, мистер Рэмси, а также мистер Нэш Ренфру, – чем невероятно удивил и Калли, и Гэйба.
– В детской? – изумленно переспросил Гэбриэл.
Спроттон таинственно улыбнулся.
– Сейчас стоит ненастная погода, сэр. Я вспомнил такие же дни, когда вы были маленьким, и это навело меня на определенную мысль, которая, осмелюсь предположить, оказалась успешной.
Гэйб повел Калли к своей старой детской, расположенной на четвертом этаже.
– Я не был наверху много лет, – сказал он ей, – любопытно, что за мысль пришла Спроттону в голову. Он казался очень довольным собой.
Когда они вошли в комнату, мужские голоса, горячо спорящие, внезапно стихли. Калли тотчас же поняла, что привело их всех в детскую, и улыбнулась. Пять взрослых мужчин и два мальчика, полностью поглощенные своим занятием, распростерлись на полу в различных позах; Тибби, сидя около камина, мирно вязала. При этом выражение ее лица было самое снисходительное, будто бы она присматривала за кучей мальчишек. «Вероятно, так оно и есть», – развеселившись, подумала Калли.
