Элизабет Торнтон - Алый ангел
Действия Луизы были чисто рефлекторными – она набросилась на него. Она не заметила, что в волнении взяла со стола маленький ножик для вскрытия конвертов. Кэм отпрянул в сторону, но лезвие успело впиться в его щеку. Когда Луиза увидела, что натворила, она пришла в ужас. Женщина уронила нож и попятилась от герцога прочь. Но он сказал только:
– Возможно, я заслужил это. Давай считать, что теперь мы квиты, и разойдемся на этом.
Все было кончено. Как она могла обманывать себя, думая, что возможен другой исход? Уже давно, в Фалмуте, она заподозрила, что Кэм влюбился в эту нормандскую девчонку. И Луиза смирилась с этим. Это Десаз убедил ее, что она может получить любого мужчину, какого только захочет, – Кэма, принца Уэльского, даже Наполеона Бонапарта. И она млела от его лживой лести. Дура!
Но с глупостями покончено. Нужно подумать о будущем. На этой неделе Луиза получила два предложения, ни одно из которых ее особо не воодушевляло. Одно было от мистера Роберта Лесли, джентльмена средних лет, живущего на границе с Шотландией. Он предлагал ей руку и сердце. Второе предложение исходило от Фредди Лэбма, младшего сына лорда Мельбурна. Фредди хотел, чтобы она стала его любовницей.
Со свойственной французам практичностью Луиза взвесила достоинства и недостатки каждого предложения. Перед тем как лечь спать, она написала записку, извещавшую о согласии, джентльмену, которому отдала предпочтение. «Дорогой Роберт», – начала она, потом пожевала кончик пера, сомневаясь в мудрости выбора. Если она выйдет замуж за Роберта, ее дом будет находиться за много миль от цивилизации. Он захочет иметь детей. Ее поведение после брака должно быть безупречным. Но Роберт богат. И ее положение в качестве миссис Лесли будет довольно высоким. Это весомый аргумент.
Луиза обмакнула перо в чернильницу и продолжила: «Я с огромным удовольствием принимаю…» Француженка снова пожевала кончик пера.
Фредди Лэмб жесток, напомнила себе Луиза. И в его карманах часто бывает пусто. С другой стороны, он поселит ее в Лондоне и кто знает, кого она может встретить завтра? Только сегодня вечером ее познакомили с маркизом Лорном, наследником герцога Аргайла. Он заинтересовался ею, Луиза была в этом уверена. Но если она уедет из города, то как тогда сможет снова встретиться с ним?
Отбросив первый лист почтовой бумаги, Луиза начала писать заново: «Дорогой Фредди, ответ – да. Разве ты сомневался в этом?»
Она снова задумалась и пожевала краешек пера. Неприятные события сегодняшнего вечера вмешались с непреодолимой настойчивостью. Кэм. Не стоит жалеть, что она изуродовала его лицо. Он мерзко с ней обошелся. Луиза надеялась, что настанет день, когда она сможет отплатить ему той же монетой. Покачав головой, француженка вернулась к письму.
Глава 19
Габриель оцепенела. Она чувствовала себя преданной. Использованной. Странно, но она не злилась. Если бы можно было одним словом описать ее чувства, то этим словом, пожалуй, было бы «опустошение».
Габриель думала, что в каком-то смысле получила по заслугам. Она с самого начала знала, что англичанин ей враг. Ей пришлось поплатиться за то, что она недооценила его. Как всегда, его опыт сказался не в ее пользу.
Какое-то время ей удавалось держаться. Его жестокое обращение, когда он схватил ее, последующее заточение, страшные угрозы, даже скука – ничто не сломило ее и не умалило твердости ее намерения сбежать от похитителей и вернуться во Францию. Пока англичанин не применил новое для нее оружие – искушение ее чувств. Но если бы только это! Однако Десаз прав: англичанин влюбил ее в себя. Она должна ненавидеть его за это. Но если она вообще что-то чувствовала, то лишь сожаление.
Голиаф поплатился за ее глупость. Десаз не сказал о его судьбе ничего конкретного. Возможно, Маскарон отправил его с каким-нибудь другим поручением. Это была призрачная надежда, но Габриель все равно отчаянно цеплялась за нее. Она узнает больше, когда Десаз вернет ее во Францию. Скоро, он обещал сделать это до конца месяца. Габриель с нетерпением будет ждать этого дня. Теперь и речи быть не может о том, чтобы держаться с Кэмом как обычно. Нет. Теперь она должна думать о нем как об «англичанине». Она должна, насколько возможно, отдалиться от него. Его это конечно, не удивит, ведь она – обманутая жена. Они оба знали это. На самом деле, если делать вид, что она относится к нему с прежней любовью и теплотой, это только вызовет у него подозрения. Нужно аккуратно, но смело разыграть карты, попавшие к ней в руки. Она усвоила урок и дважды не повторит одной и той же ошибки.
Ошибка! Этот эвфемизм не мог описать масштабы ее глупости. Самое что ни на есть очевидное предательство. Она – гражданка Франции. Он – английский шпион. Их страны воюют. Она все время знала, что нужна ему только для одной цели – принудить ее деда выдать военные секреты. И, зная все это, она сознательно, тупо и преступно бросилась к нему в постель, поддавшись первым его чувственным ласкам. Хуже. В ней его семя. Она носит ребенка.
Ее ребенка. Его ребенка. Габриель почувствовала, как в ней просыпаются эмоции. Ее тело стало оттаивать. Сдавленное рыдание поднялось к горлу. Ее никто не услышит она была одна в комнате. Кэм… англичанин, поправила себя Габриель… просил подождать его. Он хотел обсудить с ней что-то важное. Габриель не хотела ничего с ним обсуждать, находясь в таком настроении. Она до смерти боялась выдать себя какой-нибудь неосторожной фразой. Совсем немного, утешала себя девушка, и эта пытка закончится. Совсем немного, и она со своим нерожденным ребенком навсегда покинет англичанина.
Габриель думала, что, отобрав у герцога ребенка, она таким образом воздаст ему по заслугам. Нет, она не помышляла о мести. Дела приняли слишком серьезный оборот, чтобы лелеять подобные приземленные мечты. Необходимо, чтобы разум оставался холодным, если она хочет вызволить себя и дедушку из сетей англичанина. Нельзя дать слабину, нельзя позволить англичанину обмануть ее бдительность. Она должна быть такой же неразборчивой в средствах, как и он. В решающей схватке пощады никому не будет.
Габриель вспомнила о Луизе Пельтье, и рыдание снова подкатило к горлу. Стиснув зубы, девушка боролась с мучительными картинами, которые рисовало ей воображение, – Кэм и Луиза, разделяющие таинства любви. Габриель предполагала, что они потешались над ней за ее спиной. Девушка закрыла глаза от боли, пронзившей ее при воспоминании о жестоких словах Кэма, с таким презрением брошенных ей в лицо: «Ты никогда не сможешь стать такой женщиной, как Луиза». Но она старалась… угодить ему. Англичанин лепил из нее, что хотел, потакая каждому своему капризу, словно она была куском мягкой глины. Она сама радостно и наивно рыла себе яму. Потому что думала, что он любит ее. Какое непростительное тщеславие с ее стороны вообразить, будто человек с его вкусом и происхождением может влюбиться в Габриель де Бриенн! Разве она не знала об этом с самого начала?
