Элизабет Торнтон - Алый ангел
Девушка смертельно побледнела и пробормотала что-то неразборчивое. Десазу потребовалось пару мгновений, чтобы осознать, что его слова окончательно подтвердили сомнения, которые она начала испытывать по поводу искренности мужа.
Десаз придерживался мнения, что герцог в действительности был таким беспринципным, каким он его изображал. И Габриель просто не повезло, что ее окружают мерзавцы, которые бесстыдно ее используют. Десаз сожалел, что ему приходится быть одним из них. Француз вздохнул и после секундного размышления отправился на поиски Луизы Пельтье.
Француз и Луиза были не слишком разговорчивы, преодолевая в экипаже короткое расстояние до дома мадемуазель Пельтье. И когда Луиза пригласила Десаза выпить стаканчик, чтобы согреться, он вспомнил о Габриель и отказался.
– Что случилось с лицом Дайсона? – спросил Десаз, удерживая Луизу за рукав.
– Он оскорбил меня, – сказала француженка и, отмахнувшись от Жерве, поспешила к парадной двери.
Глаза Десаза засияли. Все лучше и лучше, думал он. Усмехнувшись про себя, француз вернулся в экипаж. Ему было интересно, что будет говорить герцог Дайсон в свое оправдание. Жерве не сомневался, что Габриель эти объяснения не растрогают.
Едва за Луизой Пельтье захлопнулась дверь, как женщина дала волю чувствам. Ее взгляд упал на фарфоровую статуэтку дрезденской пастушки, стоявшую на столике в холле – подарок Кэма. Луиза пошла прямо к ней, высоко подняла статуэтку над головой и швырнула на пол. Та, к удовольствию француженки, разлетелась на тысячу осколков.
Прибежали слуги. Луиза криком прогнала их прочь и прошествовала к себе в комнату, с такой силой захлопнув за собой дверь, что с потолка упал кусок штукатурки. Женщина не заметила этого. Она была вне себя. Чтобы Кэм так с ней разговаривал! Чтобы он предпочел ей эту непоседливую уличную девчонку, старающуюся выдать себя за герцогиню! Чтобы он потешался над ней! Чтобы жалел ее! Этого нельзя так оставлять!
Луиза перестала возбужденно шагать взад-вперед и всмотрелась в свое отражение в зеркале. Она была привлекательной женщиной, женщиной в расцвете своей красоты. Тем не менее, она испытала боль отказа, и не один раз, а трижды за сегодняшний вечер.
От принца Уэльского Луиза избавилась с удовольствием. Ей с трудом удавалось подавить дрожь отвращения, когда он обнимал ее. Пусть возвращается к своей дорогой леди Хартфорд. Очень надо. Когда принц занимался с ней любовью, Луиза не могла отделаться от ощущения, что спаривается с китом. И за все эти мучения она получила бриллиантовый браслет. Принц назвал его изящным, когда застегнул у нее на запястье, для изящной розы. Определение «дешевый» подходило гораздо лучше.
Десаз – другое дело. Он был молод, красив. И он был опытным и изобретательным любовником. Десаз отказал ей мягко, но это все равно был отказ. Луиза понимала, что он думает о другой женщине – ей уже приходилось видеть такой взгляд у мужчин. Перед тем как наконец расстаться, Кэм смотрел на нее так столько раз… ей уже не хотелось помнить сколько.
Луиза открыла буфет, стоявший у стены, и достала оттуда графин бренди и маленький хрустальный бокал. Первую порцию спиртного француженка выпила залпом. Привычным движением наполнив бокал еще раз, Луиза взяла его с собой в постель. Женщина удобно устроилась на подушках и стала вспоминать события вечера.
Кэм почти не отрывал от нее взгляда с того момента, как она попала в его поле зрения. Луиза ликовала. И когда он увлек ее прочь из бального зала в укромную комнату для чтения, прямо под носом у жены, не смогла удержаться от маленького торжествующего восклицания.
Луиза до сих пор не понимала, как герцогу удалось разгадать ее замысел. Но он разгадал его. Первые же слова Кэма, сказанные, когда закрылась дверь читальной комнаты, заставили француженку вернуться с небес на грешную землю.
– Я не собираюсь стоять и молча смотреть, как ты пытаешься поссорить нас с Габриель.
Луиза отрицала, что у нее были подобные намерения.
– Я сказала ей всего пару слов, – возразила она.
– Ваше общение и в дальнейшем будет сводиться к этому, если ты не против.
Он хотел знать, что произошло между ней и Габриель в бальном зале Девонширов, но Луиза не посмела рассказать ему об этом.
– Кэм, мы говорили ничего не значащие фразы о платьях, об общих знакомых и о тому подобном.
Луиза по-иному представляла себе их воссоединение. Она была так уверена, что Кэм вернется к ней, что он пожалеет о своем скороспелом браке и разрыве с женщиной, способной подарить ему столько наслаждения. Луиза практически предложила себя для ночных утех. Но он не хотел ее.
В прошлом она всегда сдерживала гнев – любовница на содержании не может позволить себе роскошь выказывать свое неудовольствие. Но в тот момент, когда Луиза поняла, что надежды нет, ее перестало что-либо сдерживать и слова, закипавшие на языке, сорвались с губ.
– Ты использовал меня и выбросил, словно грязную тряпку! – выкрикнула она.
Казалось, Дайсона передернуло от этих слов, но ответил он спокойно:
– Мы заключили сделку. Если я и использовал тебя, то платил хорошенькую сумму за эту привилегию.
Ситуация стала еще неприятнее.
– Ты лицемер! – гневно прокричала француженка. – Все вы мужчины одинаковы. Такие женщины, как я, хороши только для вашей постели, а женитесь вы на чистоте.
Кэм протянул руки, пытаясь утешить, успокоить ее. Луиза подумала, что герцог смягчился, что он собирался обнять ее, но когда Кэм заговорил, его тихий голос таил в себе угрозу.
– Ты права. Габриель действительно досталась мне девственной. Но даже если бы она знала десяток мужчин или больше, это ничего не изменило бы. Она – единственная женщина, которую я хочу видеть своей женой. Я не обязан тебе ничего объяснять. Я говорю тебе все это, чтобы между нами не осталось недоразумений. Держись от Габи подальше, Луиза. Я не позволю тебе навредить ей.
– Кэм, – взмолилась Луиза, – как мог ты предпочесть эту… это существо мне? О, я могу признать, что она способна выдавать себя за леди несколько часов подряд. Но разве ты не видишь, что она ничем не лучше крестьянки, что она обычная poissarde.[70] Она опозорит тебя, Кэм. Она сделает из тебя посмешище.
Герцог долго стоял молча и смотрел на нее. Потом он издал звук, напоминавший не то смех, не то вздох.
– Что еще сказать? – задал он риторический вопрос. – Похоже, ты наотрез отказываешься понимать. – Спустя мгновение Кэм продолжил: – Будет ли Габриель грубой крестьянкой в мужском наряде или леди в самом модном платье, не имеет значения. Я люблю ее, потому что она Габриель. Все очень просто. – И тогда он произнес слова, которые заставили кровь в жилах Луизы вскипеть: – Ты не понимаешь этого, Луиза, потому что ты не знаешь, что такое любовь. Дорогая моя, мне тебя жаль.
