Джоанна Линдсей - Пламя сердец
— Может, наконец ты ему скажешь? — спросил Торольф. — Если я начну ему все объяснять, он может неправильно понять меня.
— Пожалуйста, Торольф! Этого просто нельзя допустить! Я люблю их обоих. Для меня не может быть победителя и побежденного!
— Я не думаю, что это сейчас кого-то волнует. Шестнадцать человек из нас были порабощены и работали на этих саксов. Не все, конечно, жаждут мести. Некоторые даже охотно остались бы здесь и обосновались на долгое время, если бы им дали эту возможность как свободным людям. Но даже те, кто не хочет мести, должны считаться с желанием своих отцов и братьев, которые специально приехали сюда, чтобы отомстить за них.
— О, как несправедливо! — воскликнула она. — Ведь они сами пришли сюда, чтобы ограбить монастырь саксов.
— Этого они не понимают.
— О Боже! А разве моя мать не разговаривала с отцом?
— Они долго беседовали друг с другом — вернее, спорили. И только после этого было принято такое решение.
— И моя мать одобрила его?
— Нет, совсем наоборот. Но ее слова значат сейчас так же мало, как и твои. Все подчинены твоему дяде, ведь он ярл. Последнее слово было за ним, и он согласился. Для поединка все выбрали твоего отца, так как считают, что у него больше всех оснований иметь зуб на этого сакса, ведь в деле замешана ты. А теперь, Кристен, расскажи ему все. Время не ждет.
Она посмотрела на Ройса. В лице ее не было ни кровинки. В глазах застыла величайшая скорбь. Где же взять силы, чтобы сказать ему об этом? И все же сказать придется. Да поможет ей Бог, но этот день станет для них всех роковым и повергнет в глубокое несчастье.
Голос ее звучал глухо.
— Тебя вызывают на поединок, Ройс. Они назначили тебе противника, и тебе придется сражаться с ним. Если ты окажешься победителем, они уйдут.
Улыбаясь, он ответил ей словами, которые оскорбляли все ее чувства:
— Ну что ж, это самое лучшее из всего, что я ожидал. Почему ты на меня так смотришь? Ты боишься, что я могу проиграть?
— Не исключено, — жалобно ответила она.
— Ну, допустим. И что же будет, если я окажусь побежденным?
Он излучал уверенность в себе. Она не могла смотреть ему в глаза.
— Тогда я буду находиться все еще здесь, в качестве заложницы Альдена. Наши люди подчинены моему дяде Хьюгу. Он не думает, что ты убьешь меня, но, что касается других саксов, то такой уверенности у него нет. Хьюг не станет ставить мою жизнь на карту. Как только они получат меня, они тотчас же уедут. Твой народ так или иначе в безопасности.
— Значит, они угрожают только мне лично?
— Да. Викинг лучше умрет на поле брани, чем даст себя поработить. Попасть в плен для них — бесчестье. Ты навязал им то, что они ненавидят более всего на свете.
— И все же, если я выиграю бой, они смирятся с эти?
— Они воины, Ройс. Они сражаются от скуки или из-за малейшего оскорбления. Причины для них не имеют значения. На наших праздниках люди погибают из-за мелочей, ссоры начинаются с невинного спора. Друг сражается с другом — любой вызов на поединок доставляет им удовольствие. Но победителя чествуют всегда как самого достойного мужчину. Они выставят против тебя своего самого лучшего воина. Они не думают, что ты сможешь победить его, но, если вдруг тебе это удастся, ты докажешь свою силу и тебя будут уважать.
Он прикоснулся пальцем к ее подбородку и заставил взглянуть на него.
— И все же тебя что-то беспокоит. Ты не хочешь, чтобы я принял вызов?
Она простонала.
— Этого ты просто не можешь себе позволить. Моя мать уже сказала им, что ты не причинишь мне зла. Мой дядюшка Хьюг тоже убежден в этом. Если ты не согласишься на поединок, Ройс, то они возьмут приступом замок. У тебя нет другого выхода, если тебе дорог твой народ.
— Тогда почему они не напали на меня сразу, а вызвали на поединок? Это очень благородно, Кристен. Не беспокойся, я не проиграю.
Она всхлипнула, отвернулась от него и быстро побежала вверх по лестнице. Ройс в недоумении смотрел ей вслед, пока она не скрылась на верхнем этаже. Потом он подозрительно посмотрел на Торольфа.
— Что ты ей сказал? Почему она так расстроена?
У Торольфа мозги плавились от напряжения, когда он пытался проследить за их быстрой беседой. Потом, как только он понял, что сакс готов принять вызов, он отказался вникнуть в детали их разговора. Но Ройс сам должен был понять состояние Кристен, ее реакция на события была, по мнению Торольфа, совершенно естественной. Тогда что же Ройс имеет в виду?
Торольф пожал плечами.
— Гаррик злится на Зелига… Корабль потерял… Кристен привел здесь… Будет сражаться, как сошел с ума…
Ройс совсем был сбит с толку этими фразами на ломанном языке. Может быть, Кристен была вне себя от страха за брата? Наверное, так и есть. Если эти волнения прибавились к ее неуверенности за исход поединка между ними и его противником, то все понятно.
— Когда придет ваш человек? — спросил он.
— Ты имеешь время, только чтоб готовиться.
— Он придет уже вооруженный?
— Да.
Ройс отослал Торольфа коротким кивком. Своему слуге он приказал принести из его комнаты боевое снаряжение, а сам в это время разговаривал с Альденом. Он сообщил ему о вызове и дал указание на тот случай, если он, вопреки ожиданиям, проиграет бой. Потом он надел шлем и кольчугу. Альден еще натачивал меч, когда с улицы донесся сигнал.
Ройс вышел из дома и остановился в дверях. В одной руке он держал меч, в другой — щит. Все викинги стояли во дворе замка, но они расположились ближе к валу и в знак того, что они всего лишь зрители, сложили свои щиты и мечи у ног. Увидев это, Ройс приказал своим людям, что один за другим вышли из дома, снять оружие. Он увидел мать Кристен, которая стояла, ухватившись за руку гигантского мужчины с широченной грудью. Уж не отец ли это Кристен?
Но у Ройса не было времени на размышления, так как его внимание привлек соперник, находившийся в нескольких шагах от него. Он был очень высок, наверное, даже несколько выше Ройса. Он стоял, широко расставив свои мощные ноги, на которых были надеты кожаные гамаши. Помимо них на нем был всего лишь конической формы шлем с длинным забралом, почти целиком скрывавшим его лицо. На широкой груди и плоском животе играли мускулы. Руки были подобны мощным булавам. Широкие золотые браслеты, украшенные орнаментом с драконами, посередине меча выступал шип сантиметров пять длиной. Его двусторонний меч был совершенством кузнечного искусства и мог бы стать предметом гордости самого требовательного воина. Рукоять меча была богато украшена золотом и драгоценными камнями.
Все это Ройс отметил беглым взглядом. Оголенная грудь воина была знаком презрения к противнику, и это сразу бросалось в глаза. Поэтому Ройс позвал Альдена, чтобы тот помог и ему снять кольчугу.
