Джоанна Линдсей - Пламя сердец

Джоанна Линдсей

Пламя сердец

Посвящается Ральфу

Глава 1

Норвегия, год 873 после Рождества Христова.

Дирк Герхардсен упал на землю и пополз к реке, стараясь не упускать из виду златовласую девушку.

Кристен Хаардрад оглянулась, ей как будто послышалось что-то, однако, не заметив ничего подозрительного, она привязала своего жеребца к дереву и побежала к берегу. Слева от нее, в фиорде, было особенно много водоворотов. Река же, пройдя через скалистый заслон, в этом месте успокаивалась, поверхность воды становилась гладкой, как в пруду. Дирк знал наверняка, что девушка не устоит перед соблазном окунуться в теплую, манящую воду. Он знал это, еще когда она вышла из дома своего дяди Хьюга. В далеком детстве, совсем маленькими они купались тут все вместе с братьями, кузенами и кузинами. У Кристен было много родственников: три брата, дядя (он жил по эту сторону фиорда), который, как говорят, получил свою должность ярла из рук самого короля, дюжина дальних кузенов и кузин со стороны отца — и для всех них Кристен была, что ясно солнышко.

До недавнего времени такой она была и для Дирка, пока он не набрался храбрости просить ее руки и сердца, что, кстати, до него уже делали многие. Она отказала ему — мягко и дружески, это он признавал, — и все же разочарование, которое он испытал, было сродни унижению. На его глазах Кристен из долговязой, неуклюжей девчонки превратилась в величественную женщину несравненной красоты. И не было в мире для него ничего важнее, чем получить возможность назвать Кристен Хаардрад своей.

Дирк затаил дыхание, увидев, что она раздевается. Он надеялся, что это произойдет. Эта надежда и привела его на берег реки, и вот — о боги! — она это делала. У него помутилось в голове, когда он увидел ее длинные, стройные ноги… нежные округлости бедер… узкую, прямую спину, куда свисала толстая золотистая коса.

Две недели назад он держал эту косу в руках, когда попытался сорвать у Кристен поцелуй. Он крепко прижался губами к ее губам, кровь закипела в его жилах, он едва не лишился рассудка. Тогда она ударила его по щеке. Пощечина лишила его равновесия (Кристен совсем не была слабой, маленькой девочкой, она всего на пять сантиметров ниже его, а роста в Дирке метр и восемьдесят один сантиметр), но не лишила мужества. В какой-то момент он и вправду почувствовал, что лишится рассудка, если не получит ее.

Счастье, что Зелиг, старший брат Кристен, вмешался. К сожалению, он появился в тот момент, когда Дирк пытался повалить Кристен на пол. Они с Зелигом одинаково пострадали после драки, и Дирк потерял в Зелиге хорошего друга, не потому, что они подрались — северяне всегда готовы сражаться по любому поводу, — а из-за того, что он пытался сделать с Кристен. Дирк не мог поручиться, что он овладел бы ею здесь, в хлеву ее отца, на полу. Если бы ему это удалось, сейчас он был бы уже мертв. И Дирку не нужно было бы вступать в поединок с братьями или кузенами, отец Кристен Гаррик прикончил бы его голыми руками.

Тело Кристен погружалось в воду, однако невозможность видеть ее всю с головы до ног не охладила желание Дирка. Он бы никогда не поверил, что это может быть так мучительно — разглядывать ее во время купания. Дирк уже убедил себя, что это единственная возможность увидеть Кристен одну, вдали от ее семьи.

Ходили слухи, что вскорости она должна выйти замуж за Шелдона, старшего сына Перрина. Перрин был лучшим другом ее отца. Слухи, конечно, ходили и раньше, ведь Кристен шел уже девятнадцатый год, и последние четыре года каждый здоровый и сильный мужчина во всей округе просил ее руки.

Теперь она плыла на спине. Пальцы ног, молочной белизны бедра, девичья грудь выступали из воды — она как бы сама давала шанс себя обесчестить. Дирк больше не мог сдерживаться. Торопясь, он срывал с себя одежды.

Кристен услышала всплеск воды и посмотрела в сторону, откуда, как ей показалось, послышался шум. Ничего не увидев там, она быстро огляделась вокруг, и хотя никто, кроме нее, не нарушал спокойной глади воды, она все-таки поплыла к берегу, где лежала ее одежда и единственное оружие — кинжал с инкрустированной ручкой, который мог служить скорее украшением, чем защитой.

Конечно, было глупо с ее стороны прийти сюда одной, не дождавшись братьев. Но у них так много дел на корабле. На этом корабле, принадлежащем ее отцу, Зелиг через неделю отправится на восток. А день после необычайно суровой зимы и прохладной весны такой теплый, такой чудесный. Она просто не смогла устоять перед искушением.

Сделать что-то, чего она еще не делала, казалось ей приключением, а приключения она любила больше всего. Только все предыдущие приключения она переживала вместе с другими. Наверное, это действительно было не очень умно — сбросить с себя всю одежду, хотя, когда она это делала, собственный поступок казался ей смелым и дерзким. Кристен всегда была дерзко-смелой и всегда, как и теперь, задним числом, она раскаивалась в своей смелости.

В тот момент, когда ее ноги коснулись дна, он появился перед ней во весь свой угрожающе огромный рост. Кристен не хотелось, чтобы это был Дирк, он ведь уже пытался навязать ей свою волю, но это был именно он, и выражение его лица было таким же, как две недели назад. Это был крепкий парень двадцати одного года, одногодок ее брата Зелига. Они были с ним хорошими друзьями, а до того дня, когда Дирк набросился на нее в хлеву, она полагала, что он и ее друг.

Он выглядел, как всегда, прекрасно: каштановые волосы, светло-карие глаза. Но это был не тот Дирк, которого она знала. Он изменился, он уже не был тем мальчиком, с кем она росла, ходила на охоту, купалась в этой реке. Кристен опасалась, что может повториться то, что произошло тогда в хлеву.

— Тебе не следовало приходить сюда, Кристен. — Голос Дирка был низким и хриплым.

Его взгляд остановился на каплях, бриллиантами блестевших в ее длинных изогнутых ресницах. Такие же капельки скатывались по ее широкоскулому лицу и маленькому, прямому носу. Она Кристен услыхала его глухой стон, и ее глаза широко раскрылись — не от страха, а от возмущения.

Эти глаза, они так похожи на глаза ее отца — смесь неба, моря и земли. И еще исходящий из них свет, придающий им ясный, новый оттенок. В какой-то момент перевесила бирюза, которая так не соответствует цвету бушующего моря.

— Пропусти меня, Дирк.

— Вряд ли я это сделаю.

— Еще раз подумай.

Она старалась не сорваться на крик, да это и не нужно было. Ее лицо достаточно отчетливо выражало возмущение. Но Дирк ничего не замечал, он был охвачен желанием. Недавние здравые мысли о том, как ему повезло, что он не обесчестил ее, улетучились.