Шеннон Дрейк - Фрейлина
— Вы должны пойти с нами, миледи.
— Куда?
— Мы не можем ответить.
— Я арестована?
— Да, миледи. Я говорю это с величайшим сожалением.
— Какую одежду я должна взять с собой? — спросила она.
— Мы поедем на север.
— Я скоро буду готова, — заверила его Гвинет.
Она подумала о том, что с ней рядом нет даже Энни. И что она далеко от своего драгоценного малыша, а теперь ее увозят еще дальше от него.
Но хуже всего было то, что Рован был снова заклеймен как предатель, и на этот раз Мария в его предательство верит.
Ей так хотелось броситься на кровать и закричать, выплеснуть наружу свою ненависть к королеве! Хотя она не чувствовала к Марии ненависти. Она была только очень зла на нее за то, что та не пожелала видеть правду. И так же сильно злилась на себя за то, что не видела опасность.
Она быстро упаковала свои вещи. Покончив с этим, Гвинет открыла дверь и указала на свой багаж охраннику. Потом она попросила разрешения увидеться с королевой.
Мария согласилась ее принять. Войдя, Гвинет сразу же поняла, что королева тоже плакала. Мария обняла ее.
— О господи! Мария, я никогда бы не предала вас, — шепнула Гвинет.
Королева отступила назад и ответила тоже шепотом:
— Поэтому я и буду оберегать тебя от всех соблазнов.
— О чем вы? — спросила Гвинет, сбитая с толку этими словами.
— Я, к сожалению, знаю, что такое страстная любовь, как у тебя. Меня ослепило то, что блестело передо мной. Но это было слишком красиво, и теперь я расплачиваюсь за свою ошибку.
— Вы знаете Рована, — начала Гвинет и, поколебавшись, продолжила: — Вы знаете его хорошо.
Она едва не сказала, что Рован — одной крови с королевой. Но вовремя удержалась. Дарнли тоже был с королевой одной крови, но происхождение от Генриха VII не сделало его достойным похвалы.
— Да, — серьезно сказала Мария Стюарт и покачала головой. — Я его знаю. Я очень верю в него. И я молю Бога, чтобы Рован нашел какой-нибудь способ доказать, что Генри, лорд Дарнли, мой муж, солгал мне.
Гвинет снова помолчала, затем сказала:
— Ваш муж действительно предал вас. Почему вы верите ему теперь?
— Потому, что теперь он боится меня. Он предал меня, а потом пошел против тех, с кем вместе это сделал. Я его единственная надежда. Гвинет, будет расследование. Но сейчас… Я буду любить вас обоих. Я охраню вас от опасности.
— Мария…
— Уведите ее, — тихо приказала королева охранникам, ждавшим у двери.
Слезы лились по лицу Марии, но прошедшие события сделали ее жестче. И королева не отступила от принятого решения.
Глава 18
— Я предлагаю вам, лорд Рован, просто оставаться в Англии, — произнесла Елизавета, закончив свой рассказ о событиях в Шотландии.
Рован посмотрел на английскую королеву и покачал головой.
— Вы знаете, что я не могу.
— Ваша страна — рассадник предателей. И там, кажется, не имеет значения, кого из них прощают, а кого нет, — заговорила Елизавета. — Королева Мария пишет письма сама, словно она секретарь. Длинные и пылкие письма. Она хочет, чтобы вы были невиновны, но не осмеливается поверить в это. — Елизавета покачала головой. — Я знаю из надежных источников, что заговор действительно был. Ее дорогой Мэйтленд не подписал соглашение, которое заключили между собой лорды, но, я полагаю, знал о нем. Нет никаких доказательств того, что лорды хотели совершить убийство. Но они подписали соглашение о том, что они, как протестанты, избавят Марию Стюарт от власти Давида Риччо и наденут на голову Дарнли корону супруга-соправителя. Теперь Мария снова приблизила к себе Джеймса Стюарта, графа Меррея. Хотя налицо признаки того, что он был связан с заговорщиками. Ваша драгоценная родина находится в большой беде, Рован.
— В этом-то и дело, ваше величество. Это моя драгоценная родина. И там находится Гвинет.
— Мария возбудила против вас дело по закону и объявила, что в Шотландии вы считаетесь неженатым. И никто не знает, где она приказала держать леди Гвинет.
— Я найду ее.
— Вы лишитесь головы.
— Я должен рискнуть.
Елизавета снова села и стала изучать его долгим взглядом. Кажется, ей было и любопытно, и забавно.
— Пожалуйста, присмотритесь повнимательней к положению дел в Шотландии. Шотландские лорды всегда готовы вцепиться друг другу в горло. Когда один из них возвышается, все остальные его собратья бросаются на него как стая злобных псов.
— Разве в какой-нибудь другой стране бывает иначе? — спросил ее Рован.
Улыбка Елизаветы стала шире.
— Мы здесь не так легко прибегаем к насилию. У меня больше власти, чем у Марии, — пояснила она. — Я могу отправить в тюрьму — и отправляю туда — людей, которые действуют против меня. Я смотрю и слушаю, и иногда прощаю их. Я боюсь за вас, Рован: вы честный человек среди воров.
Рован не смог сдержаться:
— Я не понимаю, что происходит. Я знаю Дарнли, и то, что я о нем знаю, мне не нравится. Но я не сделал ему ничего плохого. Почему королева так разгневалась на меня?
— Она устроила ваш побег, и сразу после этого с ней обошлись так жестоко и грубо. Вы — удобный козел отпущения для любого из тех, кто виновен. Вы никогда не меняли свою точку зрения, то есть всегда поддерживали Джеймса и баронов Марии. Я знаю: вы верите, что единая и сильная Шотландия станет мирной и это случится само собой. Но я боюсь, что путь, выбранный Марией, приведет к войне. Да, судя по всему, что мне говорили, она начала презирать Дарнли. Но теперь она поддержит его. У нее нет другого выбора. Она не будет просить об объявлении их брака недействительным или о разводе.
— Не будет из-за ребенка, — с горечью сказал Рован.
Елизавета кивнула:
— Из-за наследника она сделает вид, что поддерживает Дарнли, и не совершит ничего, что могло бы вызвать сомнение в том, кто отец ее малыша. Ей нужно, чтобы ребенок родился законным. Поэтому я советую вам быть осторожным. Подождите, пока пройдут роды. Потом вы увидите, что будет. Я вам предсказываю, что вскоре после этого Дарнли откажут в милости.
— Я боюсь, что с Гвинет за это время случится беда, — спокойно ответил он.
— Знаете, я завидую вам обоим, — проговорила Елизавета.
— Завидуете?
— С вами обошлись несправедливо, и все же… в вас обоих я вижу такую преданность и любовь друг к другу. Может быть, ваша вера и глубина вашей любви в конце концов спасут вас. А может быть, они приведут вас к гибели. Или, как часто случается в нашем мире, время и трудности сделают вас врагами, и вся нежность и романтика закончится горечью и злобой.
